Форум » Архив отыгранных эпизодов » Lower The Flags » Ответить
Lower The Flags
Zacharias Smith: 7 января, '98 год. Большая перемена, пустой класс между занятиями. Разговор может завести далеко - и в первую очередь, вглубь самого себя. Участники: Zacharias Smith & Estelle Arden.
Ответов - 13
Zacharias Smith: I wipe it off on tile, the light is brighter this time Everything is 3D blasphemy. © Отвратительное ощущение, когда понимаешь, что дальше тянуть некуда, что все шероховатости нужно сгладить именно сейчас, или в итоге сам же наступишь на эти неровности. Поскользнёшься, ударишься головой, которую и так ломит от занятий, ночной встречи КО и от собрания старост. Из мыслей легко выбросить всё ненужное, но как быть с тем, что являлось нужным? Смит ударом ноги распахнул дверь в кабинет, мельком глянул на часы и убедившись, что до начала занятия остаётся как минимум полчаса, сел на стол. Раскурив сигарету, юноша слегка нагнулся вперёд, вцепляясь руками в волосы. Ему было откровенно плевать, что если преподаватель зайдёт к аудиторию, старосте как минимум сделают выговор за отсутствие манер. От сигарет всё равно не становилось проще. Новые затяжки выравнивали сбившееся от быстрого шага дыхание, разъедали горло, окутывали окружающие предметы светлой дымкой. Надо потом открыть окно. За последние недели Захария особенно чётко понял одну вещь – он терпеть не может попыток кого-либо выставить себя умнее, чем является на самом деле. Все эти псевдо-уникальные, а на самом деле самые заурядные личности, вызывали отвращение. Пользуясь предоставленными возможностями, чтобы показать людям их собственную ничтожность, хаффлпаффец потерял счёт количеству таких «особенных». Кто-то старался не терять своё лицо, кто-то начинал бестолково размахивать волшебной палочкой, кто-то самозабвенно притворялся отстранённым от всего мира. С такими отстранёнными было веселее всего – и ломать их тоже было забавно. Если бы не все прочие обстоятельства... Семикурсник с силой ударил ногой по парте и сам же выругался от внезапной боли. Для пущей уверенности, Зак впечатал подошву ботинка чуть левее, представляя, что на месте парты кучка из Селвина, Малфоя и ещё кого-нибудь. От половины учеников школы у Захарии сводило зубы. На несколько секунд в голове воцарилась блаженная пустота и Смит удовлетворённо докурил, гася окурок о край парты и испепеляя его взмахом палочки. Это прелестная жизнь, в которой позволяют играть по своим правилам и при этом человек всё равно не будет доволен. Прелестная жизнь, где развлечением может служить пыточное заклятье на небезразличном тебе человеке. Прелестная жизнь, когда разрушаешь себя смехом, сигаретами, случайными и неслучайными связями, количеством выпущенных из палочки проклятий, алкоголем. Наконец, кратковременными мыслями о том, что будет завтра, хотя живёшь сегодняшним днём и берёшь от него, что пожелаешь – и что хватит сил удержать. Прелестная жизнь.
Estelle Arden: Весь этот день, кажется, прошел мимо всех, но не мимо француженки. Ее зацепило все: и эмоции, которые волной сменяли друг друга, и впечатления, которые по своему размаху могли бы затмить случившееся в поместье Малфоев, и страх, который спутывал по рукам и ногам не хуже, чем Круцио Лорда. Все было очередным прогоном – платой за то, что ты противопоставляешь себя другим. Хотелось рвать и метать. Хотелось пулей пронестись по замку, круша стены, срывая картины и глумясь над кричащими героями. Хотелось подняться на самую высокую башню Хогвартса и закричать что есть мочи от безнадежности и нахлынувшей злости ко всем. Хотелось встретить кого-нибудь из ненавистных людей и громко смеяться им вслед, проклиная их чертовую слабость и неумение постоять за себя. Когда нужно было встать на защиту своих же ребят, своих же друзей и, наконец, любимых людей, они заползли в норы, прикинувшись мертвыми. Слабаки. Слизерин – факультет слабаков. Выжечь его, как предателей чистокровных семей, из истории Хогвартса. Эстель, не помня, как оказалась в этом крыле замка, на минуту остановилась. Жгучее желание разбить окно до сих пор не проходило. Разбить так, чтобы падающие осколки заглушали крик; так, чтобы с каждой стекляшкой на душе становилось легче; так, чтобы заглушить желание убить или сдать всех, пока стекла не осыпятся… Почему управление мага – это только управление волшебной палочкой? Как же Арден сожалела, что она не способна, как Дамблдор, творить магию руками. Была бы возможность, вмиг над замком оказалась бы чернейшая туча с грозовыми переливами, острая стрела молнии и непрекращающийся дождь, норовивший, подобно дроби, расколоть окна. Рванув на себя первую попавшуюся дверь, француженка на секунду замерла. Нет, она не озиралась по сторонам, как это делало стадное большинство – она чувствовала едва ощущаемыми вибрациями и запахами: запах табака смешивался с морозом стен Хогвартса (старшекурсники часто бросали вызов чистокровным и блюстителям порядка маггловскими поступками), а в кабинете точно кто-то был. Захария Смит. Не было порыва выскочить из кабинета или начать с кулаками бросаться на юношу за то, что он спасал свою шкуру, действуя от лица КО, аргументируя тем, что «ты мог убить человека!» Если ты состоишь в Комитете Очистки, когда школой управляют Пожиратели Смерти, ты подписываешься под всеми правилами, забывая про хорошие манеры и мораль. -Разбей окно – станет легче. Сломай стул, стол, снеси к черту все учебники в шкафах и забудь. Ты не первый и не последний, кто будет сначала получать удовольствие от издевательских приказов, а потом винить себя за это.
Zacharias Smith: Юноша слишком поздно услышал скрип двери. Не оборачиваясь, он поднял голову и едва удержался от желания сплюнуть на пол – последняя затяжка получилась неполной и дым осел во рту. Прогорклый вкус никак не желал исчезать с языка, а чужие слова заставили дёрнуться. - С чего ты взяла, что я вообще себя в чём-то виню. У меня может просто болеть голова – при нынешнем распорядке это неудивительно. Не говори то, о чём не знаешь. – Смит мотнул головой, мысленно выругавшись. Старосте школы ничего не известно и не может быть известно, вот только как объяснить его собственное поведение? Если хаффлпаффца что-то и съедало, то это была не совесть, а неописуемая злость. К тому же, не имеющая одной-единственной цели: раздражение было направлено на всех сразу и ни на кого в то же время. На себя Захария злился слишком редко, если вообще умел. - Может, это тебе стоит разбить окно? Заодно крикнуть что-то наружу, вроде «пусть все идиоты мира сдохнут». И убраться подальше отсюда. Сложно слушать обвинения от своих же? Зак усмехнулся, но это было больше похоже на разочарование, нежели на радость за чужую чёрную полосу. Собственные линии такого же цвета не предвещали ничего хорошего. Снова захотелось курить и семикурсник достал упаковку. А ведь хорошее изобретение, ценное. Слушать, что все магглы – тупицы, каких свет не видывал, было забавно. Паршивость экземпляра как правило не зависит от того, чистокровный человек или нет – хотя в душе часто мелькала зависть, что он не может похвастаться чистотой крови. Однако ему это нужно скорее как ещё один повод чувствовать свою привилегированность. Повод, потому что от недостатка причин Захария не страдал. И в самом деле, каково Эстель? Тоже своего рода исключительность, но во всяком случае, уважения к ней было побольше, чем к остальным. Неизвестно, кто кого предал: Арден – факультет или факультет – Арден. Ясно то, что каждый Дом делают его ученики, именно поэтому гриффиндорцев считают безрассудными и благородными в своей псевдо-смелости (а на деле лишь неумению просчитывать последствия), рейвенкловцев – разумными (хотя вспоминая изречения на уроке, Смит сильно сомневался в наличии разума хоть у одного представителя), слизеринцев – коварными, хитрыми. Определения можно было зачёркивать и писать «отморозки». Больше всего раздражали стереотипы, которые сложились о факультете Хельги. Безусловно, хватало тех, кто ярко демонстрировал подобные стереотипы, но говорить за весь факультет казалось абсурдным.
Estelle Arden: Эстель с интересом наблюдала за Смитом. Он был одним из тех, с кем ей практически ни разу не удалось ни пересечься где-то, ни толком поговорить, потому что разные, потому что не о чем. Бывает такие люди, с кем бок о бок находишься, знаешь о его существовании, но никогда не разговаривал. Впрочем, Арден это нисколько не беспокоило; она, кажется, давно перестала обращать внимание на то, что ее присутствие для большинства неприятно, а разговоры и угрюмое выражения лица навевают тоску. -Не буду. - Француженка едва улыбнулась - это Смиту говорить о том, что последние сволочи на земле не винят себя? Винят. Любой человек, каким бы он ни был, рано или поздно будет хоть как-то винить себя за то, что сделал или не сделал. По крайней мере, это было детское убеждение Эстель. Ей до сих пор казалось, что Малфой хоть как-то сожалеет о том, что было больше месяца назад. Хоть чуть-чуть, иначе мир бы переполняли жестокие убийцы. – Болела бы голова, пошел бы в больничное крыло. Не пошел бы в больничное крыло, наплевал бы на предстоящие уроки и ушел бы к себе в гостиную. Не ушел бы в гостиную, так отправился бы куда-нибудь еще. - Шестикурсница продолжала стоять, готовая к тому, что в любой момент терпение нетерпеливого и желчного Захарии закончится. Интерес подстегивался медленными движениями хаффлпаффца и интригой, что он скажет в следующий момент. В этом прелесть общений с теми, с кем не доводилось перебрасываться хоть какими-то дежурными фразами. -Для чего? Пусть это делают другие. Злость надо держать в себе, чтобы не предстать слабым в глазах других, и лишь изредка ее выпускать, чтобы остальные не забывались. - И все же Арден села на ближайшую парту, вглядываясь в упаковку сигарет Смита и слушая его. Убираться "подальше отсюда" она не собиралась: не одному Заку паршиво, не одному ему хочется выместить необоснованную злость. -Нет. Не сложно - забавно. Их обвинения настолько глупы, насколько они сами. Они создают странные стереотипы и их же нарушают. Нужно ли их бояться? Мне – нет. Сколько раз француженка намерено лезла на рожон, сколько раз оставалась в тени и сколько ей еще предстоит доказывать свое существование на этом гребаном факультете, одному богу известно. Ее это не расстраивало, скорее наоборот, добавляло азарта. -А тебе не сложно рушить стереотип добрых пай-мальчиков, которые пользуются волшебными палочками только в случае крайней необходимости, но никак не преследуя желание причинить боль с помощью Непростительных? - Смит не был таким хаффлпаффцем, какими были его однокурсники и, быть может, товарищи. Он рушил стереотипы, создавая свой. Знакомо отчасти. - Ты хоть сам когда-нибудь испытывал на своей шкуре Круцио?
Zacharias Smith: Почему он вообще ей отвечает? Наверное, причины две: собственное любопытство и статус девушки. Первое служило источником вдохновения – заинтересовывать Арден умела. Второе методично звенело в голове словами «ты не можешь просто послать». Посылать не хотелось; хотелось, чтобы слова не отзывались в голове ударами колокола. - Пропуски уроков обходятся ученикам дороже, чем раньше. И кто знает, может предстоящая лекция тоже окажется нескучной? – а ведь больничное крыло – чудесная идея. Жаль, надолго там не задержишься, но вариант выспаться и отдохнуть оказался очень заманчивым. Следя за взглядом Эстель, хаффлпаффец закурил и машинально протянул ей пачку. – Впрочем, ты не куришь. Зачем держать злость в себе? Это явно не то, что делает сильным. Рано или поздно коротких отдушин станет мало и тогда те, кто находятся рядом в момент безудержной ярости, пожалеют. Контролировать свои эмоции Захария не умел и не собирался учиться, его устраивало то, что есть. Внезапные вспышки обескураживали окружающих и юноша не был сторонником идеи о собранности. Считала ли француженка своё выступление на лекции своеобразной «отдушиной»? Вряд ли. Девушка наверняка способна на большее, нежели пафос того разговора. - Злость делает слабым? А ненависть? Находясь во власти ненависти к кому-либо, человек совершает невозможное, чтобы доказать, или отомстить, или опровергнуть. Те, чьи фамилии ты тогда назвала, руководствуясь своей возможной ненавистью к тебе, способны очень на многое. Выберут подходящий момент и ужалят, не зря символ вашего факультета – змея. Зак выпустил в сторону кольцо дыма. Говорить о том, что не так уж часто он применяет непростительные, юноша не стал. На уроках – да. Вне лекций он ограничивался любыми другими и никогда не считал, что использование трёх запрещённых делает человека более умелым. За долгие столетия волшебники выработали достаточно заклинаний, порой куда более подходящих, нежели те же Круциатус или Империус. - А я и пользуюсь в случае необходимости. – улыбнулся семикурсник. – Не крайней, но необходимости. Да и о стереотипах задумываюсь реже всего в такие моменты. А желание причинить боль въедается в сознание, когда знаешь, что это успокоит тех, кто с великой радостью ударит в спину. – с помощью кнута куда легче завоевать уважение. – Самый верный способ, чтобы «остальные не забывались», как ты сама выразилась. И... нет, не испытывал. А ты? Пальцы не дрогнули, пепел не слетел с сигареты, только появилась жёсткая складка в углах губ. На многих уроках Кэрроу учеников разбивали на пары и на магглорожденных накладывали пыточное заклятье. Или заклятье подчинения, но чаще – Круциатус. Это создавало красивый эффект: крики, стоны, мольбы о пощаде. Многие тогда смеялись, в основном слизеринцы. А Захария просто смотрел, как Крэбб направляет палочку на светловолосую рейвенкловку и та дёргается в судорогах, кусая себе губы до крови. Потом безвольно лежит на полу, потом развлечение продолжается. Искажённое болью лицо всё ближе, видна каждая его черта. И ничего не было слышно, словно на парня наложили оглушающее заклинание. Его личная «жертва» давно сбежала из класса, да и плевать. Уже – на всё.
Estelle Arden: -Ходить на лекции только для того, чтобы позабавить себя? - Арден нахмурилась. Неужели кого-то это тоже забавляет? Или это просто страх, что за неявку могут наказать? - Мне казалось, что раз кто-то состоит в Комитете Очистки, то у него на данный момент намного больше привилегий, чем у большинства. Ты же состоишь в КО, единственное, чего ты лишишься, так это зрелища, которое обязательно наступит завтра или через неделю. - Эстель до поры до времени не подозревала, что Смит поддерживает КО, что способен с легкостью повелевать другими и, что больше нравилось Арден, он умел не только махать палочкой, но и говорить интересные вещи, которые, к сожалению, были за пределами понимания остальных членов КО. Француженка взяла предложенную пачку Смита и кивнула. Действительно, она не курит, но руки необходимо чем-то занять. Все же, как ей казалось, Захария не просто так находится в этом кабинете. Об этом свидетельствовала и вторая сигарета за несколько минут, и непростые вопросы, на которые сложно найти ответы, и ровный голос. Вертя в руках в пачку, Эстель уставилась в окно, размышляя над словам хаффлпаффца. -Ненависть делает человека не слабым, а неконтролируемым, значит, всемогущим. Доверие делает людей слабыми. Кто бы мог предположить, что я озвучу фамилии слизеринцев? Никто. Да, они могли думать и думали до определенного момента, что я отмолчусь, но ненависть и терпение не бесконечны, как и их яд, который пройдет очень быстро. За столько лет учебы с этими... - Арден старательно искала подходящие слова, но ни одного не находила. Ее совершенно не смущало, что Захария может не понять порыва, однако кроме злобы и лютой ненависти к слизеринцам у нее не было. -... я поняла, что они владеют только словом, с ним намного легче справиться. Никто из слизеринцев не станет марать белоснежные руки о "предательницу", веря, что она потом поплатится. Разве от справедливости что-то осталось? Заблуждение, которым питаются младешкурсники, давно не разделяют те, кто на уроках видит хаос, издевается над другом или врагом, или просит отпустить. Осточертело. Потому что на месте жертвы мог быть каждый. Странно, что никто из КО не задумывался о такой перспективе. -Это верно, но всегда ли ты можешь держать планку между ненавистью и необходимостью выполнить приказ? Когда-нибудь эти два понятия станут едиными, и ты забудешь о том, что бывает причинение боли по "необходимости". И все равно это не совсем правильно. - Врет сама себе: она не признается, что пыточные нужны, но только в крайних случаях, когда хочешь отомстить, осознанно сделать больно, чтобы жертва мучалась, чтобы потом вспоминала... Это необходимо, когда нет другого выбора выплеснуть злость, обиду, раздражение. Однако есть другие, более печальные и больные, вещи, по сравнению с которым Круцио кажется безобидной болью. - Да, прошел месяц с тех пор. И поверь, это разные вещи - получать удовольствие, испытывая Круцио на ком-то; испытывать его на ком-то против своей воли и быть тем, на ком его испытывают. Воспоминания, старательно скрытые ото всех, так и останутся там; там, где им место, но все равно трудно сдержать грустную улыбку и стараться не отвести взгляда.
Zacharias Smith: - Привилегий хватает, но чем чаще будут мои отлучки, тем быстрее я этих привилегий лишусь. Пропускать занятия по недомоганию... Лучше потерплю и за терпение воздастся. – язык снова поторопился. Подобие озарения пришло через секунду и Зак стремительно пожалел о сказанном. Судя по всему, о себе давало знать разочарование. Получить хотелось больше, чем возможность наблюдать за тем, как вытягиваются лица недовольных новым порядком и как этому порядку пытаются что-то противопоставить отдельные ученики. Любые попытки будут подавлены, а борцы за справедливость станут расплачиваться своей свободой, неприкосновенностью и, возможно, жизнью. Неопределённые слухи про Моретти уже начали просачиваться в коридоры Хогвартса. ...А количество досадных случайностей не уменьшалось. Увеличивалось. В ответ на всплеск эмоций Эстель, Смит кивнул. В этот раз девушка в точности повторила его собственные мысли. Словом эти идиоты владеют, ударить в спину способны и больше ни на что не годятся, такими лишь пыль собирать. Наверное, порой Арден приходится (или приходилось?) нелегко, но это дорого стоит – доказывать себе, что способен выжить и наслаждаться жизнью среди того, что окружает. - Терпения тебе. – хаффлпаффец, ухмыляясь, шутил, но в каждой шутке есть доля правды. – Неприязнь однокурсников идёт от того, что добрая их половина считает тебя высокомерной. Если не все. А безразличие к своей персоне способно сильно оскорблять, вот и оскорбляются, больше-то ничего не могут. Юноша прикрыл глаза, устраиваясь на столе поудобнее. Он подтянул к себе колено и сцепил его кольцом рук. Чужое отношение может забавлять, однако самодостаточность не приходит сразу и первое время будешь задавать ненужные вопросы «почему именно я», а спустя некоторое время злиться за то, что задал их, пусть даже себе самому. Затем привыкаешь и ежедневная практика входит в привычку, становится чем-то неизменным и, более того, приятным. Или хотя бы интересным. По сути, характер формируется из мелочей. - А что такое «правильно»? Как и в случае понятия нормы, каждый сам формирует определение. Правильно – то, что человек считает правильным. А норма – то, что когда-то приняли за норму. Видимо, есть какие-то общие ценности, только я про них вряд ли знаю. Кто изначально придумал пыточное? А не всё ли равно. Быстрый подсчёт подсказал, что месяц назад – это в начале декабря. Бессмысленно строить предположения, кто мог наградить девушку Круциатусом, потому что варианты оказались слишком разными: от пожирателей в Хогвартсе до случайных встречных на улице. - Если человек, который наложил на тебя пыточное, делал это с удовольствием – ты можешь отомстить. Когда-нибудь. Даже если сейчас кажется невозможным. Если делал это, потому что приказали – он сам себе отомстит. – несвойственные для Захарии слова. Состояние менялось и усталость вышла на первый план.
Estelle Arden: -За терпение на небесах воздастся, но уж точно не тут, - натянуто улыбнулась Арден. Верить в благосклонность Пожирателей Смерти ей, по крайней мере, казалось абсурдом. Она давно перестала верить в какие-либо догмы, которые говорили о том, что путем строгой дисциплины и ангельского терпения можно добиться чего-нибудь в этой жизни. Только стремление идти вперед, шагая по головам, не оборачиваясь вслед своим жертвам "поможет" добиться той цели, к которой каждый из них идет. Эстель ни к чему не стремилась и цели у нее вообще не было, что свидетельствовало о крайнем разочаровании девушки. Ей и вправду было все равно, что будет потом, если сейчас - это пик хаоса. Что будет дальше - проблема и задача оптимистов, а ей все равно, лишь бы выжить, лишь бы остаться незамеченной, не забывая изредка показываться на глаза, дабы напоминать, что не все в Хогвартсе за одну идею. -Оно у меня, видимо, безгранично, - устало добавила она, представив себе, как придет в гостиную, как ее начнут без зазрения совести осуждать и так далее по списку "чистокровных стервочек". Подобное поведение перестало волновать курсе на третьем. И опять проблема заключалась в том, что Арден верила - ей обязательно воздастся за терпение, хотя... и не верила в это одновременно. Неприязнь ее однокурсников идет от их собственной глупости и неумения адаптироваться под ситуацию. Хочешь выжить, будучи изгоем Слизерина, стань невидимкой, не замечай внешних раздражителей и веди себя так, словно обращаются не к тебе, а к стене. Это тяжело, однако помогает быстро отсеять тех, от кого нет пользы. Разве станет нормальный человек донимать факультетскую буку? Нет, он будет считать ее высокомерной. - Почему-то слизеринцы считают, что быть изгоем - значит быть высокомерным. Они не умеют оскорбляться, - девушка поежилась. Ее нелюбовь к "родному" факультету не знала границ, - только оскорблять и прикидываться несчастными жертвами. Сколько раз приходится видеть а выхоленных лицах лживое страдание. - А говорят, что слизеринцы - прекрасные актеры, ни капельки они не прекрасные актеры. Они давят своей слабостью, вот потому и кажется, что они способны манипулировать. - Не всегда, ведь в разумном понимании правильно - это то, что должно для всех. В понимании большинства правильно - это то, что нравится и хочется именно ему, но в целом ты прав... Я, видимо, тоже ничего не знаю об общих ценностях, потому мне нет до них дела. "Ах, мне плохо, голова закружилась... я, профессор ,ему ничего не сделала, он сам" или "Его поведение неправильно, он первым применил заклинание, а это нечестно...", "Да как ты смеешь позорить ценности Слизерина?", - и эти излюбленные фразы стали спасательным кругом для слизеринских неумех. Разве у Слизерина могут быть ценности? Сколько раз Арден хотелось ударить этих людей, которые за себя постоять не могут, да и репутацию факультета портят своим нытьем. Распределяющая шляпа отбирает студентов крайне субъективно: преимущественно по чистоте крови. Но разве кто-то из студентов Слизерина способен на что-то большее, чем пустые угрозы и колючие взгляды в спину? Разве что некоторые из них.. -Маловероятно он делал это с удовольствием, - невнятно пробурчала француженка, вспоминая, каким же было лицо Малфоя, когда он произносил заклинание. Счастливым его назвать нельзя, сосредоточенным тоже.. Да к черту это, слова тут вообще не нужны. - Интересно, как он себе отомстит? Зак, вот если бы ты наложил на кого-нибудь пыточное, повинуясь приказу, как бы ты себе отомстил, если бы, конечно, думал о самоистязании? Я спрашиваю это, потому что мне любопытно, есть ли пределы у человеческой совести и хоть какие-то границы сочувствия. Шестикурсница бы в жизни не поверила, что может говорить со Смитом о вещах, которые большинство старается избегать. Об этих вещах принято говорить тем, кому бесконечно доверяешь или с тем, кого только-только узнаешь.
Zacharias Smith: Высокие и лживые страдания слизеринцев не трогали Смита. Арден их знает куда лучше, проведя шесть лет с теми, кто кичится только своим происхождением, забывая о собственной ничтожности. Захария слышал о том, как к Эстель относятся однокурсники: кто-то презирает, кто-то ненавидит, кто-то считает очередной подружкой Малфоя и ничем большим. И кто прав? Никто. - Изгой – тот, кто отличается? Какая же чушь. Это детское мышление должны были уже несколько раз перерасти. Можно понять зависть, хотя бы к твоей должности. – взгляд заскользил по значку старосты школы. – А впрочем... Идиоты. Юноша вскользь бросил очередной комментарий, жалея о том, что сигарет осталось мало, а значит, придётся потерпеть, до визита в Хогсмид ещё несколько дней. До ночи ещё несколько часов, а Зак слышал что-то про месть Асмодею: Комитет Очистки не оставит это дело просто так. Селвин дурак, но не настолько, чтобы попадаться на глаза тем, кто в лучшем случае наградит его парочкой проклятий в спину и грудь. Для осуществления мести слизеринца нужно ещё разыскать. - Зачем усложнять себе жизнь моральными ценностями, о которых даже не знаешь. Без них ведь куда проще. Да и свободнее. А если уж принципиален, то вырабатывай собственные законы, которые не будут идти вразрез с тем, что изредка вещает внутренний голос. В данный момент внутренний голос молчал, выгрызая в себе глубокий тоннель и тщательно складывая туда всё, что могло мешать хаффлпаффцу – досаду, замешательство, далёкое опасение за чужую жизнь. Незачем демонстрировать подобное, так пусть хранится подальше. Узнавать что-то новое всегда было интересным занятием, особенно если это касалось жизни человека или его эмоций. Он. Маловероятно, что с удовольствием. Выполнял приказ. Границ вообще нет. Ни у сочувствия, ни у совести. Всё выдуманное, всё слишком нереальное, всё невесомое. - Намеренно я бы не стал себе мстить, мазохизма я не понимаю. Хотя, если кто-то получает удовольствие от собственных мук... Мерлина ради. Человека вообще не стоит лишать удовольствий, особенно таких. К пыточным и вовсе начинаешь привыкать – после всего того, что было. Такие родные уроки с Кэрроу, такие родные заклинания... – семикурсник явственно дурачился, голос изменился, в нём появились шутливые нотки. Наконец настиг спазм и парню пришлось откашляться – с хрипом и в сторону. После этого слова прозвучали изрядно глухо. - Если бы человек мне был безразличен, то никак. Разве что мелькнула бы мысль, что можно обойтись и без этого, но нет, так нет. Если бы человек имел для меня какое-то значение... Говорю же, не намеренно мстить. Но после этого долго не можешь есть, от еды тошнит. Сложно смотреть в глаза – не всем, а именно ему; да и не только на лицо. Каждое его движение напоминает изломанные линии тела на полу. Вопрос «а по-другому было возможно?» и ответ «всё уже закончилось». Мысль о том, что не выполни ты приказ, вас бы обоих наказали. Или посадили. Или убили. И нет этого пресловутого стыда, который все суют куда ни попадя. Есть пустота. И невозможность объяснить свой поступок другому человеку. Никак. – после недолгой паузы, Зак сжал край мантии. – Просто ты уже сделал выбор. Бессмыслица, глупость и никому не нужный монолог – в первую очередь, не нужный самому Смиту. - Ты... общалась потом с тем, кто наложил на тебя заклятье? – одним вопросом не списать всё остальное.
Estelle Arden: Затрагивать тему однокурсников было чревато туманными последствиями в нескором будущем. С Заком Эстель не общалась, разве что изредка могла наблюдать за его поведением, когда сталкивалась с ним в коридорах. Кто знает, какими доводами будет довольствоваться он, понемногу узнавая маленькие тайны француженки?.. Пфф, и все-таки Арден знала, что ничего нового он для себя не уяснит. Ее нелюбовь к Слизерину знал даже самый ленивый студент или обитатель замка, потому малоприятные мысли Эстель смело отгоняла. -Судя по всему, да. Стадный инстинкт делать все так же, как все, доминирует над слизеринцами. Ты не участвуешь в сплетнях - замышляешь заговор. Не восхищаешься дерзостью умалишенного придурка - потерял голову от собственной низости. Не разделяешь мнения большинства - не "наш" человек. Следовательно, изгой. Слизеринцы никогда не повзрослеют, ведь они всегда кем-то опекаемы. Смит был такого же мнения об однокурсниках Эстель, как и она сама. Да, идиоты. Да, мыслят детскими фантазиями и верят, должно быть, засыпая, в то, что " пони... питаются радугой и какают бабочками". Однако в примитивности слизеринцев было одно очень весомое достоинство: их реакция была предсказуема. Девушка спрыгнула с парты и подошла к доске. В поисках мела, она все равно внимательно слушала Смита, иногда одобрительно смотря на молодого человека. Трезвый рассудок прожженного циника явно был ей приятен. Более того, такие... сугубо субъективные вещи ей не приходилось обсуждать с человеком, далеких от ее проблем и мировоззрения. -А почему бы и не усложнять жизнь этими ценностями? По мне, когда есть определенный барьер, ты знаешь, что через него переступать нельзя. Но это по мне. С другой стороны, отсутствие моральных ценностей способствует деградации чистокровных волшебников, которые сейчас, как никогда прежде, веруют, что им все сойдет с рук. Мне до этого нет никакого дела, я просто люблю быть сторонним наблюдателем, ведь ничто не радует так, как неудачи и оплошности тех, кто тебе совершенно не нравится. - На доске появились большие французские буквы. Буквы - одна за другой - складывались в два слова, весьма резких по своему содержанию. И тут Эстель, как ошпаренная, подскочила на месте: видимо, не ожидала такой прямолинейности от хаффлпаффца. Его слова были настолько простыми, что ужасали. Он говорит о мазохизме так, словно считает это удовольствием, которого "не стоит лишать". Впрочем, раз действительно есть люди, получающие удовольствие от самоистязания, то слова молодого человека имеют право на существование. Все равно это дико звучит. Эстель понимала нездоровую иронию Зака, но ведь это ненормально. Замкнутый круг, ибо они снова пришли к моральным ценностям. Эта тема уже волновала не так сильно и остро, как последующие слова Смита. -Что значит "нет, так нет"? - Она отказывалась верить. Либо могущество Темного Лорда велико настолько, что поглощает рассудок с виду самодостаточных ребят, либо... он из одной когорты с Малфоем. - Ты считаешь, что так все просто? Да с этим надо жить! Я не представляю, как живут многие Пожиратели Смерти, которых уже должно тошнить от всех своих дел, но у них нет выбора. Это один вопрос. Но, будучи еще здоровым человеком, ты сознаешь, что причинил боль человеку - не важно, родному, дорогому, близкому, незнакомому... Человеческая жизнь - не пустяк, которым можно размениваться. Лишь верующий во благо своего деяния продолжает жить, не заглядывая назад. Неужели все так просто объясняется? - Арден продолжала стоять, не двигясь, не понимая, что ей стоит сказать или сделать. Порой слова незнакомого человека опутывают прочнее и надежнее оков. Только сердце глухо стучит от ощущений и пустоты. -Нет. - А что тут еще скажешь? - Он ведь, как ты сказал, сделал свой выбор, его никто не поймет, ни один другой человек, чего уж говорить обо мне? - Эстель усмехнулась, бросив остаток мела на пол. - Ты бы простил, если бы знал, что тебя подставили, а потом подвергли Круцио? Что от подставы, которую тебе "любезно" оказали, ты бы мог попрощаться с жизнью? Причем не только своей.
Zacharias Smith: - Барьеры лишают свободы, заводят в тупик. И пусть если что и будет ограничивающим фактором, то те принципы, которые выработал сам, которые нашёл, которые проверил. Впрочем, даже ими можно поскупиться, если готов пойти дальше. А моральные ценности сгодятся для благотворительности. Благо, в Хогвартсе много проповедников хорошей жизни, сплошь из Гриффиндора. – юноша насмешливо махнул рукой. – Но кто им мешает верить... Как это переводится? – кивок головой в сторону доски. Вера – полезная вещь, если правильно ей управлять; и как приятно ломать чужую веру. Юноша мог невольно воплотить это ещё на пятом курсе, когда Поттер мямлил что-то про свою скромность и отсутствие желания брать в руки ответственность. Но вера может многое испортить. Жаль, остальные оказались так безнадёжно слепы и были готовы пойти за этим гриффиндорцем куда угодно. Да и он не лучше, доверять такому количеству людей подобное. Однако своё дело занятия Отряда выполнили – Зак стал гораздо лучше управляться с палочкой. - Ценности-то есть, думаю, у каждого, даже упорно отрицающего этот факт. – Уж не подразумеваешь ли ты себя? – А я и не отрицаю, так что пошёл ты. Захария, прищурившись, смотрел на фигуру девушки и понимал, что её сделали старостой школы не просто так. Безусловно, Слизерин, вот только какой Слизерин? Не тупость и псевдо-изворотливость, на деле оказывающаяся слабостью, а нейтралитет, своебразное равновесие. Такие – выживут. Улыбнутся (а улыбка у неё и правда притягивает). И если захотят, построят мир вокруг и в себе. Или разрушат – в себе или вокруг? Ум, наконец. Сочувствие к обделённым её не портит, но горячность снова разозлила. Не стоит так легко судить, ситуации могут быть схожими и в то же время отличаться. Хаффлпаффец спрыгнул со стола и подошёл к Эстель. - Я тоже не представляю, как живут Пожиратели, да и не хочу, мне хватает своих проблем, чтобы думать ещё и слугах Того-Кого-Не-Называют. И кто сказал, что я не заглядываю назад? – лицо побледнело, а глаза вспыхнули. – Прекрасно, как бы поступила ты? Перед тобой... Кто угодно, пусть будет я. Я для тебя никто. Если ты не наложишь пыточное, то через минуту окажешься или на моём месте, или вместе со мной. Прекрасный выход. Гордость – это замечательно, когда она не идёт вразрез с банальным инстинктом самосохранения. Я не говорю об унижениях, потому что не считаю, что использовать заклятье на другом – унизить себя. Достаточно увидеть выгоду в том, что ты делаешь, а выгода немалая. Своё заклинание ты можешь контролировать, чужое – нет. Кровь снова прилила к лицу, только теперь её было больше, чем следует, а зрачки, казалось, заслонили собой всю радужку. Брошенные остатки мела Захария раздавил мыском ботинка, рисуя полукруг. Про некую подставу юноша и не думал. - Нет, не простил бы. – на полтона тише. – Такое не прощают. И умолчим о том, что сам Смит, представься ему такая возможность, без особых проблем поступил бы похожим образом – преследуя определённые цели. Арден что-то упомянула о нежелании человека использовать Круциатус, это сбивало с толку. Подставить того, на ком не хочешь испытывать Непростительное даже под чужим давлением? Нет, мерзко Заку не было, он просто плохо представлял себе подобное.
Estelle Arden: -С другой стороны барьеры помогают преодолеть те трудности и проблемы, которые стоят перед человеком. Вопрос в том, готов ли он их перешагнуть, чтобы не оказаться в тупике. Ответ прост - не все готовы, ведь трудности - слишком тяжелое испытание для изнеженных душ. - В каждом слове сквозили насмешки, плохо скрываемое раздражение и притупленная озлобленность на слабых или тех, кто ими прикидывается. Сложи ручки, упади на спинку и тебя когда-нибудь пожалеют, ведь ты якобы рожден для другой жизни. Губы Эстель искривились. - На английский это никак не переводится, но смысл примерно в том, что гнусность людей бесконечна, только в более грубой - настоящей - форме. Для нее было проще обходиться некими символами, замысловатыми намеками и полузагадками, чтобы не так ярко выражать свое отношение к людям. Можно, конечно, уподобиться прямолинейным людям, которые считают, что прямолинейность - дар и то, что поможет им в жизни, но Эстель знала, что прямолинейность играет злую шутку с теми, кто не понимает вреда "дара". Нелепое мнение, что наглым и прямолинейным покоряется мир, лишь сладкое заблуждение для слабеньких. Им больше нечем себя успокаивать, их гнилая натура ищет малейшие уловки, лишь бы оправдать себя. -Какие ценности? Ценностей нет у тех, кто в них не верит, и кто не воспитывался на них. Неужто ты думаешь, что у Малфоя есть ценности? У Дэвис? У Булстроуд? У Селвина? У всего Слизерина не наберется и пяти ценностей, ради которых стоило бы существовать. Есть семейные ценности, ценности отношений и тому подобное, а что у них? - Арден закусила губу, чувствуя, что разговор коснулся не той темы. Бесспорно, ее порядком раздражал хаос внутри нее, непорядок мыслей и отвратного отношения к слизеринцам и просто глупым людям. Но она не была готова так быстро распрощаться со своими тайнами, чтобы они стали известны Смиту. Скрывать она тоже не считала нужным, но раз разговор зашел о ценностях...Сегодняшний разговор приобретал весьма угловатые очертания: что ни вспомнишь, так сразу понимаешь, что низость и примитивность людей очевидны, что они растут с каждым новым "бравым" поступком и что они стали должным для нового слоя будущей "интеллигенции". В яму их всех и сжечь, чтобы лихорадка и чума не поселилась в мире. Глупых единомышленников - на костер, там им всем гореть, там им всем место. Эстель не сразу заметила, как рядом с ней оказался Захария; порой собственные мысли затмевают инстинкты, что еще раз доказывает, что собственные проблемы порой искажают ситуацию, доводя ее до абсурда. -Я лишь предположила. Такие люди как ты... не знаю, не считают нужным смотреть назад, ведь прошлое случилось, его не изменить, потому сожалеть и вспоминать о нем не надо. Иногда оглядываться назад - значит сожалеть об упущенной возможности в прошлом. - Арден не понравилось, как изменилось лицо Смита. Он что, готов повторить попытку с Круцио или доказать, что это не сложно? Не стоит, француженка знала, что для членов КО Круцио - лишь упражнение, ведь они взрослые, могущественные, им можно. - Ты не сделал мне ничего, чтобы я применяла Круцио против тебя. Те студенты, над которыми когда-то, быть может, издевался ты, тоже ничего тебе не сделали, но ты применил по отношению к ним опасное заклинание? Применил, потому что тебе "достаточно увидеть выгоду", а если ее нет? Ради баллов? Ради одобрения "своих" же? Для чего это? В тебе я выгоды тоже не вижу, уж прости. Не думаю, что так ты тешишь свое самолюбие. - Полукруг? - Ты пытаешься отгородиться от того, что тебе противно видеть? - Интересно ведь, да и пытливый взгляд Эстель говорит лучше слов. - Просто понимаешь, есть вещи, которые я объяснить со своей точки зрения не могу. Мне действительно кажется, что иногда наш собственный самоограничитель дает сбой: что показать свое превосходство в бое - это нормально, просто таким образом ты ставишь человека на место, что использовать в темные времена Непростительные - это самозащита. У каждой вещи есть оборотная сторона. И она порой омерзительна. Он бы не простил... "Такое не прощают", - и Эстель едва приподняла уголки губ. Ей иногда нравилось улыбаться прошлому: иногда приятно быть беспомощной и просто радоваться, что осталась живой, что воспоминания не забудутся, но ведь они создают ценности.
Zacharias Smith: Во французском есть ругательства? Пожалуй, он недооценивал этот язык. - Да у Малфоя этих ценностей – завались! – Зак смеялся. – Во всяком случае, насколько знаю, он упорно пропагандирует свои семейные ценности, а уж что касается чистоты крови... Ценность хоть куда. А ещё у всех, кого ты назвала, такое самолюбие, которое позволяет закрывать глаза на все свои недостатки и – да – отсутствие ценностей. Печально. Деградация налицо. Это же смешно, слышал бы их кто-нибудь. Мимолётная идея с самого начала каким-то неведомым способом сохранять разговор мелькнула и скрылась. Сейчас уже явно было поздно. Смит пару раз хлопнул в ладони, словно аплодируя. Нет, без сарказма. - Ты права. Прошлое в прошлом, это прописная истина. – постепенно лицо хаффлпаффца менялось: чем больше Эстель задавала вопросов, возможно, только риторических, тем сильнее искривлялась линия губ, а ноздри быстро расширялись и сужались. – Много вопросов, слишком. Никогда нельзя в точности сказать, насколько тебя заденут слова человека, с которым разговариваешь. Захария всегда считал, что задеть его могут те, кто его хорошо знает, а шестикурсница... Нет, не знает, но понимает неплохо. Это внушало ещё большее недоверие и на несколько секунд Смит пожалел о том, что эта беседа затянулась. Игра в «вопрос-ответ» больше не радовала так, как в самом начале – скорее всего потому, что количество вопросов к нему самому стало зашкаливать. Юноша мог принимать правду от себя, но слышать её, пусть и частичную, от другого человека, оказалось довольно странным занятием. Занятием, вызывающим неприятное ощущение чужого вмешательства в свою личную жизнь. Да, дементор в душу, я вижу всё, но не считаю нужным вмешиваться в то, что мне не нравится. Это можно назвать «отгородиться от того, что противно». Если что-то противно – лучше посмотри, как это сделают другие, глядя на них с трибуны и не забывая запоминать все их ошибки. Пригодятся если не как опыт, то в качестве шантажа или темы для разговоров за бутылкой огневиски. - Омерзительна, да. Заглядывать в кого-то тоже бывает омерзительным занятием, сложно представить, сколько там дерьма. И у человека есть оборотная сторона, и у его поступков. Что-то вроде «мы всегда отбрасываем тень, только в темноте её не видно». Но, наверное, это и к лучшему? В коридоре послышались голоса. Зак достал палочку, убирая следы мела на полу и стирая тряпкой слова на доске. Через минуту аудитория начала заполняться другими учениками, бурно обсуждавшими прошедший урок и то, что последует за ним. - Желаю поменьше омерзительности – в людях. Кивнув Арден и садясь подальше от профессорского стола, юноша понял, что всё вернулось к тому, с чего они начинали. У многого нет оправданий. Многое и не нуждается в них. А многое – само по себе оправдание. Или, скорее, ответ.
полная версия страницы