Форум » Архив отыгранных эпизодов » [Тайна Чёрного Озера] » Ответить
[Тайна Чёрного Озера]
Game Master: [!] Квест крайне важен для сюжета, поэтому мастера очень надеются увидеть здесь ответственных игроков, которые не бросят его на середине. Время и место: после завтрака, берег Чёрного Озера. Действующие лица: несколько студентов (человек шесть максимум). События: Говорят, что на поверхности школьного озера всё чаще стали замечать речной народ – русалов, которые до того практически никогда не покидали озёрного дна. Всё чаще слышны их песни на неведомом наречии, доносящиеся из прибрежных зарослей. То ли стонут, то ли плачут... Русалки словно манят к своей обители чересчур любопытных жителей замка. Одним прекрасным утром кое-кто из них всё-таки решился подойти ближе, в очередной раз услышав таинственные русалочьи голоса. Никогда не разговариваете с неизвестными. Впрочем, это всё равно из другой Сказки.
Ответов - 21, стр:
1 2 All
Susan Bones: Ажиотаж 14 февраля, любимого праздника влюбленных сердец, был понятен Сью: в воздухе то и дело слышалась капель искренности, игривого настроения и прекрасного, томящего ожидания. Каждый ждал чего-то праздничного и милого, будь то валентинка, "случайная" встреча под омелой, или просто приятное общение с тем, до кого стрелы Амура не долетали. Если уж долетали, то бились о броню. Как, например, с Грегори. Сьюзан голову себе сломала над вопросом "А что же подарить Грегори?". Причем учтите, что они пока что друзья, и что Гойл далеко не сентиментальный юноша, которого можно растрогать плюшевым мишкой или поющей валентинкой. К тому же Боунс не была уверена в правильности реакции слизеринца, что значительно усложняло задачу. И все же будучи окутанной шлейфом романтики и все того же противного ожидания, хаффлпаффка заняла свои мысли другими, более реальными и сказочными (это вообще далеко от реальности) - разговорами о том, что русалы нынче все чаще и чаще стали появляться из глубин черного озера. Ну разве это не чудесно? Пускай этот русалочий народ не похож на тех красивых русалок с пышным бюстом, украшенным золотистыми волосами, и длинными зелеными хвостами, а русалы не имели развитой мускулатуры и томного взгляда какого-нибудь испанца, это ни в коем случае не остудило желания Боунс бодро шагать по земле, а где-то - и по снегу, напевая эльфийскую песенку про 14 февраля и святого Валентина. Девушка была уверена, что именно сегодня она познакомится с юношей-русалом, который будет красив, как Аполлон, отважным, как Данко, и общительным, как Голдштейн. И будут они дружить: он в начале лета ей будет песни петь не скрипучим голосом, а бархатным баритоном, а она - брызгаться в него водой и глупо хихикать. Все-таки 14 февраля - день, когда можно позволить думать себе о несбыточных мечтах. Это намного лучше, чем погрязать в темноте Хогвартса, о которой Сьюзан даже думать не хотелось. Близ озера пока никого не наблюдалось; мутная вода, местами еще не отошедшая от корочки льда, никак не настраивала на появление подводного народа. Но чем черт не шутит, когда стоишь в близи озера и настойчиво ждешь русалку, чтобы поговорить с ней? А главное - зачем они стали появляться настолько часто, что у самой Сью возникло желание их увидеть?
Artemis Todd: Блеск растаявшего снега чуть слепил глаза, а небо обещало быть покладистым, спокойным. Всё вокруг трепетало и дышало полной грудью, казалось, сделаешь шаг - и пропадёт вся это красота, и потому надо замереть и - вдыхать, смотреть, слушать. Вдыхать чистый, опьяняющий своей утренней свежестью воздух с лёгким привкусом апельсина. Девушка сжимает в руке оранжевый плод и тот оставляет маслянистый отпечаток на длинных пальцах; смотреть на небо: ох, её глаза давно заблудились там, в вышине, запутались в облаках, вернутся ли оттуда - ещё вопрос; слушать, внимательно, мелодию из капель, разбивающихся о черепицы и землю. Кап-кап - ещё одна капля врезалась, с размаху, хлёстко, и растеклась безвольным прозрачным пятном. И ещё одна. Слушать тихий, невнятный плеск воды, и едва различимое, но оттого не теряющее всей своей прелести... пение. Тодд не знала, сколько она лежала тут, на ветке дерева, которая отличалась необычайным удобством, будто ей были известны тайные предпочтения бренного тела. В тот день, 14 февраля, Артемис не впервые посетила Озеро. Оно и так понятно, что не впервые - имеется ввиду "не впервые, поставив себе некую цель". Цель - услышать эти сладостные звуки. И она их слышала, каждый раз, что сюда приходила в течение последней недели. День ото дня всё повторялось - морской народ пел, Артемис слушала. Но песни, мелодии - всегда были разные. Всегда. Сегодня звуки стали отчётливее, будто певцы снизошли до того, что бы подняться чуть-чуть повыше. Сердце у девушки пропустило два такта, а после, с лихвой наверстав, заколотилось как бешеное. Она так и не заметила, как апельсин, выскользнувший из внезапно ослабевшей руки, покатился к берегу. Возможно, прошел миг, а, возможно, вечность. Само понятие времени растворилось в негромком пении, стало несущественным. Да и голоса ли это были? Тодд в начале не услышала самой песни, не поняла слов. Ей чудились лишь шорох листьев и отдаленный, едва различимый шум прибоя. Странное чувство охватило её. Чувство, что она стоит на поросшей лесом скале, о которую трется море. Стоит одна и слышит снизу далекие звуки. Кто-то добрый, светлый и любящий зовет её. Она знает это и ощущает спокойную, ровную радость. Радость, чуть подёрнутую дымкой, зыбкую, но оттого словно ещё более настоящую, не похожую на судорожное, точно пир во время чумы, торжество. В воздухе медленно кружили пылинки. Или это снег такой мелкий? Не слишком задумываясь о том, что делает, Артемис спрыгивает с облюбованной ветки, и не отряхиваясь, направляется к озеру. До него не больше восьми метров, а под ногами поскрипывают многочисленные островки подтаявшего снега. Свежий легкий ветерок доносит сладковатый могильный запах из Запретного леса. По гладкой поверхности озера пробегает рябь. Артемис резко останавливается, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Не по какой-то мистической причине - просто по тропинке к озеру шагает хаффлпаффка. Как её там... Селена? Сара? Сью... Сьюзан! Сьюзан, очень даже подходит, так что вполне вероятно. Тодд, резко развернувшись, комично прячется за деревом, словно хаффлпаффка только что втянула её в увлекательную игру. Не попасться. Поправить прядку непослушных волос, что бы не выдать себя яркой рыжиной. Замереть, снова, обратив взор к небу, что стало зыбко-прозрачным. Подождать около двух минут, пока Сьюзан не подойдёт совсем близко, а затем неожиданно оказаться позади хаффлпаффки и невольно улыбнуться. - Боунс? - у Тодд сейчас слишком резкий голос. Как ножом взрезает тишь зимнего утра, - Я жду русалок, - в миг изменился, чуть ли не превратился в шёпот - как будто из-под толщи воды. Он звучит тихо и с какой-то безнадежной хрипотцой, - Когда нибудь они же выплывут? Только вот петь не смогут, - горько хмыкает, пожимая плечами. Ветер, словно ощутив обиду сероокой на неприспособленность морского народа к сухой среде, подул вдруг резко, и успокоился. А девушка почувствовала холод. Он проникал в кожаные осенние ботинки, опоясывал щиколотки и полз вверх, к голеням. Но всё это было не важно - сквозь воду снова пробивались голоса. Артемис еле сдержала себя, чтобы по-дурацки не улыбнуться — или ляпнуть какую-нибудь глупость вроде «Слышишь, да? Это они». В результате, именно это она и сделала.
Miho Rookwood: Для Михо день Святого Валентина был одним из самых забавных и приятных праздников. В этот день она обычно получала полторы дюжины анонимных признаний в любви и симпатии, сама рассылала пачку валентинок от «анонимной воздыхательницы» самым симпатичным, на её взгляд – высоким и темноволосым – парням, получала коробку домашнего шоколада от милой Киоко и в общем очень хорошо проводила время. И все потому, что у неё не было настоящего возлюбленного – или возлюбленной, как у большинства её сокурсников, которые были уверены, что влюбленность в семнадцать лет – это обязательно любовь на всю жизнь. И не было соответственно отношений, над которыми надо постоянно работать, а ведь в этой работе четырнадцатое февраля – это самая главная проверка. Ведь надо угадать с подарком, и с поздравлением, и быть искренне радой его подарку – и в итоге замучить себя, но найти силы сдержаться и не превратить самый романтический праздник в году в день окончательного разрыва отношений. А поскольку это был праздник, то тратить время на учебу Руквуд точно не собиралась. Ведь учиться в субботу, да ещё и когда за окном светит такое весенне солнце – это почти святотатство. Лучше пойти к Озеру, и попрактиковаться в живописи – нарисовать тушью пейзаж, проиллюстрировав им трехстишие – очень полезное для развития концентрации внимания занятие. Дядя Нанду мог бы гордиться её прилежанием, хотя наверно даже он, старый идеалист, не сомневался бы, что главная причина этого художественного порыва – это желание погреться на солнце. Стихотворение она уже придумала: Песня капели: Весны возвращение Празднует небо. Поэтому после завтрака, собрав свои вещи, она направилась прочь от серой громады замка, который уже видеть не могла после замы, которая была особенно холодной, к озеру, земля вокруг которого уже совсем оттаяла, от чего казалось, что там весна. Однако оказалось, что не только ей пришла в голову эта удачная мысль – на берегу беседовали две девушки. Сьюзан Боунс Михо узнала сразу, а вот вторую – рыжую – она сначала приняла за Уизли, и только подойдя ближе и услышав её слова поняла свою ошибку. Конечно, это же Артемис Тодд. - Если хочешь услышать пение – нырни, - абсолютно серьезным тоном предложила японка из-за спин девушек. Впрочем, когда она подошла ближе стало заметно, что на губах её играла улыбка. – Правда они могут тебя утопить, у нас бы точно так сделали. Или ты замерзнешь. Или напорешься на корягу у берега. Словом, вариантов много и все сводятся к одному: лучше сходить на концерт в Хогсмид сходить – дороже, но безопасней. Вообще-то русалов Михо не боялась, она знала, что они очень дружелюбно относятся к студентам Хогвартса, но все равно К близости магических существ, в том числе и разумных, она привыкла с детства – в Киото, у Минамото, их почти не было, только домашние помощники, зато в полный тайн дом Юкимура они приходили часто. И потому чуть ли не с пеленок её учили кому можно доверять, а кому – нет, кого можно привязать, а кого – отогнать. Водных существ было особенно много, ведь её родня всегда старалась держаться ближе к текущей воде, и Михо очень рано уяснила, что большинству из них веры нет – утащут под воду, утопят, а после либо съедят, либо детенышам своим скормят. - Привет, Сью. Доброе утро, Артемис, - Михо, прищурившись, посмотрела на воду, которая нестерпимо блестела под ярким светом солнца. День действительно обещал быть удивительно хорошим. – Прекрасная погода, не находите?
Susan Bones: Сьюзан продолжала смотреть на черную гладь озера, надеясь, что по мановению волшебной палочки или по одному только ее желанию "море вздуется бурливо, закипит, поднимет вой, хлынет на берег пустой, расплеснется в шумном бреге, и останутся на бреге, в чешуе как жар горя, тридцать три богатыря". Точнее озеро. Точнее русалочий народ. Точнее прекрасные представители мужского пола. Так хотелось Боунс или ее детской половине. Но что-то никто не появлялся, не запевал унылые песни. Даже пузырьков на воде не было. Помнится, когда мраморная гробница Дамблдора стояла на другом берегу озера, русалы появились, и даже утробными голосами, похожими на скрип двери, пели. Скрипучий голос, однако же, раздался, отчего Сью неуклюже повернулась. Вглядываясь в лицо девушки, решившей нарушить прекрасную тишину и томительное ожидание, Боунс постаралась улыбнуться. -Ты спрашиваешь или утверждаешь? - Хмурясь, но улыбаясь, как застигнутый врасплох добродушный гномик, поинтересовалась хаффлпаффка, отвернувшись. - Здорово. Я тоже их жду, вот только они не выплывут просто так. На то должна быть причина. Раз они были замечены, значит, появляются они в том случае, когда что-то происходит. Не думаю, что день святого Валентина - достойный тому повод. В любом случае ожидание вознаградится. - Тихим и спокойным, несколько сонным, голосом Боунс была похожа на Михо, которая с поразительной выдержкой и терпением говорила мудрые вещи, хотя и очень простые. Мудрость, как показала Руквуд, проста. - Почему не смогут петь? Их ведь слышали. Прецеденты имеют особенность повторяться, иначе бы ни ты, ни я... ни Михо сюда бы не пришли. Голос Сью зазвучал веселее, стоило Михо заявить о своем приходе. "Если хочешь услышать пение - нырни", - в этом, наверно, вся философия Михо или только часть ее. Если хочешь что-то узнать, сделай сам шаг на пути этого свершения, и только по окончании поймешь, нужно ли оно были или нет. - Здравствуй, Михо. День действительно прекрасный, но он не февральский, - задумчиво протянула Боунс, раскачиваясь на ногах, и предвкушая, как через месяца 2-3 солнце будет греть уже по-летнему. - Ты тоже пришла послушать пение русалов? А мне уже казалось, что добровольцев или любителей экзотического пения в Хогвартсе не сыщешь, несмотря на то, что некоторые мнят себя ценителями прекрасного и необычного.
Artemis Todd: Почему мы - я и Сьюзен, сейчас не празднуем вместе с остальными? Я должна праздновать в библиотеке, глотая книги, словно бокалы огневиски - и пьянеть от черноты букв на старых пергаментных листах - я люблю эти пыльные стеллажи с книгами и многочисленные древние фолианты. Люблю, правда. Или рядом с братом, в гостиной, он бы рассказывал мне что-то необычайно интересное, а я бы слушала, слушала. Только вот этот негодяй сразу после завтрака залёг в постель - нездоровится ему, видите ли, а меня под страхом кары отправил "веселиться". Знает же, что не пойду. Ну ничего, зато будет что ему рассказать - я ловец историй и разгадыватель загадок. Что это всё обо мне да обо мне? Сьюзен тоже не с толпой восторженных детишек с пульсирующими висками, радостно прижимающих к груди валентинку. Она тоже - разгадыватель? Сколько нас? Загадки ждут - поэтому мы здесь. - Я слышу их песни. Иногда, - рассеянно передёрнув плечами ответила Арти, задумчиво запустив пальцы в волосы, - Мне нравятся твои слова, ты хорошо сказала. Что-то творится в мирах, и мы это чувствуем - все это чувствуют, волшебные создания не исключение. Говорят, кентавры засуетились - по звёздам читают, а значит надвигается что-то. Болтают? Некоторое время спустя, к негласной команде разгадывателей присоединился ещё один доброволец. Михо Руквуд, японка с пронзительными глазами. Голос у Михо был такой, что сразу внушал доверие. Спокойный, уверенный. Приятная она, твёрдая. Надёжная. Ничуть не удивившись прибавлению, Артемис кивнула на приветствие, обернувшись только когда собралась ответить. - Вода холодная, - а ещё на дне живёт кальмар, который может утащить сероокую на дно. К чему брезговать тем, что дышишь, ходишь и всем остальным? А к тому, что... - А больничное крыло на что? - губы рыжеволосой раздвинула широкая ухмылка, а затем послышался полувздох-полусмешок, - Неужто вы бы оставили меня на съедение гадам морским? ...а к тому, что стоит только посмотреть на эти растрёпаные волосы, на широко распахнутые глаза, обаятельную в своей безнадёжности улыбку, и тут же накатит понимание - пока её что-то волнует - не отступится. Будет терпеть давление воды над головой, сдирать кожу о коряги, пускать драгоценные пузыри воздуха и задыхаться, но не отступиться. Важно лишь насколько Тодд заинтересована. - Ты серьёзно, насчёт концерта? - смешно, наверное, смотреть на неё, мгновенно поджавшую губы и нахмурившую брови, на ту, что получила за все свои четыре года в Хогвартсе от силы дюжину валентинок (Первые три года - не считаются. Их помнить не нужно - а то сразу серой тоской наливаются глаза, губы предистерично дрожат и сжимаются кулаки. Не нужно.), да и толку - девять из них окончили свою короткую, но полную розовых мечт/сострадания/глупой симпатии жизнь в мусорке, так и не подвергшись открытию. Артемис мягко говоря считала этот День глупым. Любишь кого-то - подойди и выложи всё как есть, нечего тут таиться и выискивать наработанным глазом омелу, что бы затащить туда понравившегося мальчишку, вооружившись заветным флаконом от близнецов Уизли. Проще говоря - рыжеволосая игнорировала сей глупый праздник, несущий лишь хаос и... непонятную, неоправданную радость для остальных, - Я бы не отказалась от бутылки сливочного пива, но Три Метлы битком забиты влюблёнными, - послав девушкам взгляд, который, вероятно, должен был сказать "ну вы же понимаете, о чём я", Арти вновь воззарилась на озеро, хотя её взгляд то и дело становился бессмысленным, - А если уж придётся пройти мимо кафе мадам Паддифут, боюсь, обилие сердечек и карапузов с колчаном стрел за спиной отразится на мне пагубно, - то ли шутя, то ли совершенно серьёзно добавила сероокая. Погода. Наверное, нужно радоваться такой погоде - только внутри что-то защемляет - "нельзя". Не должно так быть. Зима это снег. Это красные носы, отмёрзшие пальцы на ногах и руках, это больное горло, замотанная шерстяным шарфом с расцветкой факультета шея. Это не мокрые капли и уж тем более не трава и тепло. - Прекрасная? Может и так, только неправильная. Помните хоть одну зиму, и что бы с таким февралем? Я помню прошлое четырнадцатое февраля, тогда нужно было одеть пару свитеров с шерстяными носками, что бы не окоченеть. А сейчас что? Это разве зима? Не верю, - безапилиционным тоном заявила Артемис, будто только что изложила непреложную истину, - Не удивлюсь, если всему этому, - девушка сделала жест, обозначающий весь тот зелёный и довольно таки тёплый кошмар, что их окружал, - Есть разумное объяснение. "...ценителями прекрасного и необычного." Рейвенкловка задумалась, является ли то, чего они ждут - прекрасным и необычным. К дракклам сомнение, что за вопрос?! Конечно, является. В тот же момент Арти представилась картина - разгневанные излишней самоуверенностью студентов, русалы взвиваются над водой и поют - разрывая перепонки несчастной троице. С перекошенными от ярости лицами, с сероватой кожей и необычными лицами. Безумные. Нет, что вы, этого не произойдёт. Они же, как это, дементор возьми, называется - безобидные. - А меня в хор Флитвик приглашал. На третьем курсе, - в пространство заметила Тодд, вновь отчего-то улыбаясь, - Подойдём ближе?
Neville Longbottom: В конце января время вдруг встало с ног на голову, перестало быть линейным. Еще вчера шло размеренно и ровно, отлаженным часовым механизмом, а сегодня превратилось в пульс – скачущий, бешеный, то забегающий вперед, то не успевающий, пропускающий удары и минуты. Невилл не был загружен делами по уши, но ему отчаянно не хватало времени. Он все время не успевал: за завтраком быстро-быстро считал головы, боясь ошибиться и сбиться, после обеда не успевал дослушать новости, прилетающие со всех концов замка, а вечером, как оголтелый, несся то в Больничное Крыло, то на кухню к эльфам, выпрашивая заживляющие зелья и плитки шоколада для тех, кому внезапная близость дементоров оказалась совсем уж не по душе. Времени не хватало днем, но ночью его было слишком много, и, лежа под красно-золотым пологом, он никак не мог уснуть, все еще барахтаясь во власти цифр. Они, эти цифры, скакали и прыгали отовсюду, показывая нос из самых неожиданных закоулков: ступеньки, часы работы библиотеки, склянки, бряцающие в карманах, чужие кровоподтеки – все поддавалось неуемной власти пересчета. Семнадцать с чем-нибудь – это тоже цифра, совершенно неправильная; так уж получается, что ты никогда не чувствовал себя по возрасту. Сейчас ты явно старше своего разнесчастного совершеннолетия, а через двадцать лет будет в самый раз. Ты завис где-то между «до» и «после»; кто-то – кажется, вечно несерьезный картежник дядя Элджи, - когда-то говорил, что есть один способ оторваться от времени: всегда идти навстречу солнцу, на восток. Идти нужно быстро, а лучше – ехать или даже лететь. Сменяющиеся часовые пояса будут обеспечивать полное отсутствие закатов – только рассветы, и ничего больше. Это значит, что в момент того самого пути к солнцу время зависнет в одной точке и перестанет иметь значение, один и тот же час растянется в бесконечность (шестьдесят одна секунда в минуте, если точнее). Забавно, что стареть ты при этом не перестанешь, всего лишь победишь время. Какие странные мысли приходят в середине бессонницы. Поспать ему так и не удалось – перед рассветом примерещился дождь (на самом деле, конечно, просто капель), потом попытки задремать уже не имели смысла. В потускневшем зеркале ванной отразилось похудевшее лицо с колючим подбородком и проступающими вокруг глаз мелкими капиллярами. Завтрак, снова превратившийся в мелькание сбивчивых цифр, закончился предложением Дэрвела пройтись до Больничного Крыла и пополнить запасы лекарств – обычная процедура, она вносила в существование некий элемент рассудочности, иллюзию управляемости над всем происходящим. Из всего этого – мелких поручений, переброса репликами, обыденной тревожной прихотливости событий – складывалось нечто большее, какая-то ровная канва событий. В конечном счете, может быть, именно это и помогало пережить каждую шероховатость на лоскутном одеяле этого вечно попадающего впросак времени. В сумке ровно звякали бутыльки, их мерный знакомый звук странным образом успокаивал; выйдя из Больничного Крыла, Невилл предложил другу пройтись до теплиц – неплохо было бы спросить, как поживают мандрагоры и сошли ли у них уже юношеские прыщи. На самом деле все это больше всего напоминало блокпост на границе – так много Невилл не гулял по территории вокруг замка даже на первом курсе, когда страшно тянуло залезть в каждую расщелинку и попробовать на зуб весь этот новый мир детских голосов. Тогда все прогулки были завоеванием новых территорий, сейчас превратились в оборонный обход всего знакомого и родного; Невилл вряд ли признался бы даже себе, почему его так тянет обойти все колдобины – из банального непримиримого страха, толкающего к желанию следить за всем происходящим не с башни и не из окна школьного класса. Глупый мальчишка, неужели все еще думаешь, что твое личное присутствие в каждом уголке замка и его окрестностей сможет что-нибудь изменить? - Слышал что-нибудь про русалов, Крис? Говорят, они в последнее время оживились… Бабушка всегда говорила, что это хороший знак. А мне они не нравятся. Есть что-то недоброе во всем этом. Или я окончательно стал параноиком. Подходя к озеру и шагая в ногу с другом, Невилл заметил несколько фигур у кромки воды и тут же скользнул ищущим взглядом наверх. Никаких черных плащей – и на том спасибо. Кажется, отпустило. - Подойдем поближе?
Kristopher Derfel: Кристофер Дэрвел совсем перестал следить за стрелкой часов, по правде говоря, - они уже давным-давно не работали, остановились еще в прошлом году и теперь вечно показывают без пятнадцати четыре, - и два раза в сутки они совершенно правы. По сути, если не знаешь, который сейчас час, - они правы всегда, этакий вечный символ истины в беспрерывно меняющемся мире. Теперь этот символ слегка стягивал запястье уже весьма протертым кожаным ремешком коричневого цвета с медной застежкой и по-прежнему показывал без пятнадцати четыре, впрочем, это было совсем не так важно. Многие вещи, что раньше казались совершено необходимыми, в этих условиях отошли на второй план, что бы потом вернуться; подобно этому люди разбирают старые сундуки, стоящие на чердаках, переворачиваю, вываливают вещи на пыльный пол, садятся, и начинают рассматривать каждый предмет в отдельности. Так и он, обязательно вспомнит, что когда-то с приятелями гонял во дворах футбольный мяч, и тот бился о серые стены ближайших домов и никак не хотел попадать в ворота, которыми служили две бутылки из под лимонада, расставленные на расстоянии метра друг от друга; из под кроссовок летела пыль, которая оказывалась и на штанах, и на футболках, когда кто-нибудь падал на землю. Вспомнит, что, не смотря на то, что все остальные писали перьями, все черновые работы он писал обыкновенной шариковой маггловской ручкой, которая не оставляет клякс, - ну и намучался он на первом курсе с этим. Им всем будет что вспомнить, на самом-то деле, но захотят ли? Все слишком привыкли к реальности, которая круто изменилась за последние пару месяцев; привыкли к серым мантиям в толпе, к шрамам, ссадинам, кровоподтекам; к запрещенным заклинаниям, к холодному полу под лопатками, от которого не защитит ни одна ткань. А он-то думал, что за свою жизнь привык к неудобствам, к вечным синякам и ссадинам, к зудящим ребрам и привкусу крови во рту, и за ошибку, вызванную самонадеянностью, он расплачивается каждый раз, когда «забывает» надеть серую мантию. Он же никогда не держался за этот мир, ему не нужны ни магия, ни знания о природе тех вещей, о которых магглы сочиняют сказки, сколько людей живут без этого всего. И в свои семнадцать он не отличался бы от них: ходил бы по улицам, покупал кофе в ближайшей забегаловке, где у официантки не проходящий ожог от масла с раскаленной сковородки, может, завел бы пса, что целыми днями дрых на диване и драл обивку от мебели, а может бы и смог забрать брата от отчима. А сейчас он вечно загнан в этом мир, из которого теперь не выбраться, хотелось громко и со вкусом выматериться, но посмотрев на задумчивое лицо Невилла, идущего рядом, он лишь вздохнул. Раньше все прогулки к озеру или теплицам были намного оптимистичнее, теперь все воспоминания оказались запертыми в сундук на чердаке, - черт его знает, когда это было и что это было, да и было ли вообще? В сумке, вперемешку с учебниками, как и у однокурсника лежали пузырьки с зельями, на которые было нанесено заклинание неразбиваемости, иначе всем попыткам как-то облегчить жизнь сокурсникам придет конец, - глупый и нелогичный, какими они обычно и бывают. Кристофер Дэрвел совсем не заметил, как один месяц сменился другим, и вряд ли заметит приход весны, - какая она эта весна, от неё полы в замки не станут теплее, а кровь из ран не станет течь меньше и медленнее. - Нет. – Он вынырнул из своих мыслей, - Знаешь, у магглов есть сказка про русалочку, - девушку, которая обменяла свой голос в обмен на ноги, что бы иметь возможность увидеть принца, и каждый шаг причинял её ужасную боль. А в итоге принц не признался ей в любви, и она растворилась в морской пене. Подумай об этом на досуге. – Он выдавил из себя улыбку, больше похожую на гримасу. Мы променяли семьи и друзей на видимую сказку, которая нас же и прикончит, в конце концов, а теперь, каждый шаг заставляет болеть старые шрамы. Мне семнадцать, Невилл, а у меня такое ощущение, что я состарился много лет назад. - Подойдем. – Он слегка пожал плечами, вместе с другом направляясь в сторону озера. Подходя ближе, он заметил, что фигуры приобрели знакомые очертания, и, подойдя ближе, шутливо отсалютовал девушкам. – Доброго дня, дамы. Видимо, - он кинул головой в сторону водной глади, - в последнее время у всех проснулся интерес к этому. Хороший знак. Совсем скоро весна, не пропустить бы.
Координатор: Как ни удивительно, но ребята действительно смогли бы услышать странные мелодичные напевы – стоит только прислушаться. Голоса доносились откуда-то со дна озера, сначала совершенно неясные и будто бы приглушенные, потом громче и сильнее – целый хор. Песня звала и манила, вот только слов всё равно было не разобрать, словно русалы отчего-то не решались подплывать ближе к поверхности.
Elliot Felix: Она шла медленно, но даже в таком темпе умудрялась спотыкаться. Вроде, тут не на что было напороться, однако под снежным покровом обязательно находилось что-то, что затрудняло путь. И это неприлично раздражало девушку, которой в самый сопливый праздник не хватало только поваляться в снегу. Затем она увидела спины людей. Знакомых, одетых в тёплые мантии. У кого-то на шее замаячил шары родного факультета – хороший знак. Не только её сегодня одолевало любопытство. И не только она сегодня подставлялась, риску этим своим необдуманным поступком помахать рукой родной школе. А может, оно и к лучшему? Но, с другой стороны…Когда ещё представится шанс познакомиться с милыми мужчинами без половых признаков, а с простым рыбьим хвостом? Да ещё и на 14 февраля…Какая романтика! Да сюда толпы девушек должны бежать. Но, отнюдь, сегодня их не толпа, а всего лишь несколько штук. Все хотят урвать себе камбалу получше. - Всем прекрасного праздника, - она скромно кивнула головой, оказавшись возле сокурсников, но эта фраза не вышла радостной, а какой-то даже печальной. – Неужели все избрали такой нетрадиционный способ празднования? Феликс хотел ещё что-то сказать, но тихая мелодия заставила её смолкнуть и нахмуриться. Резкий поворот головы поднял в воздух светлые пряди волос, которые в беспорядке легли на лицо. Что-то странное было в этом напеве. Но это было именно то, что им нужно. - Вы слышите? Она сделала ещё один шаг к зеркальной глади озера, но остановилась. Здравый смысл орал, что это очень опасно. Ну а обычная тяга ко всему неизведанному подбивала на ещё одно движение ногой и туловищем в сторону озера. Не стоит объяснять, почему она всё-таки выбрала второй вариант, и оказалась всего лишь в каком-то жалком метре от воды. Но так ничего и не увидела. - Эй, кто-нибудь знает, там есть особи мужского пола? Ну те, которые не откладывают икру… А то я сегодня неприлично хорошо выгляжу. – мрачно подметила девушка, рассматривая своё отражение в воде. О да, когда не надо, она всегда была при полном параде.
Miho Rookwood: - Вообще-то я пришла рисовать, - в последний момент Михо решила все же поскромничать, и не добавлять «свой очередной шедевр». Она была довольно высокого мнения о своих способностях, и те сокурсники, кто видел её рисунки часто хвалили их, но в отличии от них ей было с чем сравнивать – она видела работы настоящих мастеров – и потому прекрасно понимала, что ей очень далеко до совершенства. – Но если они будут петь, то я буду не против против – хорошая музыка никому ещё не вредила. Ну, если конечно ради неё не приходится топиться. Она улыбнулась, давая понять, что последняя фраза конечно же была шуткой. Вообще-то она могла бы привести ещё много примеров того, когда хорошая музыка была неуместна, но решила ограничится только этим – не зачем ещё сильнее пугать Сьюзан, да и Артемис лишняя пища для мрачных размышлений вряд ли нужна. - Даже больничное крыло, увы, не может помочь мертвым, - неожиданно серьёзно заметила японка, но тут же на её губах вновь расцвела улыбка, а в глазах заплясали веселые блики, словно и не было этой секунды. – Но мы бы тебя, конечно не бросили, а героически кинулись бы в бой, вооруженные моими кисточками и карандашами. А потом бы это озеро, в память об утопленных красках, стали бы называть Цветным, а мы бы стали героями школьной легенды. Но лучше все-таки не рисковать. А что до концерта, то почему бы и нет. Влюбленным к вечеру будет не до пива и не до музыки, а остальным – вроде меня, к примеру, надо будет как-то скрасить вечер. Музыка неплохая замена валентинке, если хочешь создать ощущение праздника. Она вновь взглянула на ясное небо, насыщенный голубой цвет которого мог соперничать с лучшей лазурью в её палитре. Нет, правильная это погода или не правильная, но она точно лучше свинцовой серости отягощенных снегом облаков, что последние месяцы сковывала Хогвартс и души тех, кто живет – или пленен – в нем. - Не знаю, по мне так этот снег и лед надоели, да и от холода я устала. Хочется весны, чтобы цвели яблони и вишня, и было тепло, и чувствовалось дыхание перемен в ветре. Знаешь, что бы как у поэта: Где же ты, кукушка? Вспомни, сливы начали цвести, Лишь весна дохнула.* Слова английского перевода вспоминались с трудом, и казались грубыми и неверными в сравнении с японски оригиналом. Михо не удержалась, и повторила стих, но уже на японском, наслаждаясь плавным и певучим звучанием родной речи. - Привет, ребята, - хаффлпаффка лучезарно улыбнулась подошедшим гриффиндорцам. Серые мантии маглорожденных она, в отличии от большинства чистокровных, казалось и не замечала, но как-то так получалось, что она очень редко оказывалась рядом с ними. Вроде бы и не избегала специально, и не отстранялась, а все равно она все время оказывалась вреди чистокровных или хотя бы полукровок. Но сейчас она дружелюбно кивнула Дэрвелу, словно они были добрыми друзьями. – Вы здесь ради вида, или ради пения? Вариант про свидание я конечно же сразу отметаю, правильно? А потом зазвучала музыка. Она была прекрасной, спору нет. Она завораживала, звала, , не договаривала, заставляя желать большего, и кажется сводила с ума своей эфемерной красотой, которая была легче тумана, заблудившегося или . Такую музыку мог создать только тот, для кого волшебство подводного царства – это обычная будничная реальность и кто способен видеть мир, который люди не могут представить даже в снах. Но Михо хорошо знала, что в себе несет это колдовство, эта песнь, красивей которой кажется и быть не может – холодную воду и темный омут, в котором ты всегда сможешь слышать её, но уже никогда не сможешь вернуться к тому, что тебе действительно дорого. - Осторожней, Феликс, ил и омут будут тебе не к лицу, - Михо осторожно сделала шаг к гриффиндорке, потом ещё один. Если что – она была готова ухватить девушку за край мантии и если не вытащить её из воды, то хотя бы удержать достаточно долго, чтобы успели подоспеть Невил и Кристофер. Не то чтобы она когда-либо замечала за блондинкой суицидальные наклонности, но нельзя недооценивать влияние недавних событий на пассионарные гриффиндорские души. Да и чарующие песни русалов полны волшебства, которое ни в ком случае нельзя списывать со счетов и считать просто красивым или, не дай дементор, добрым. Не говоря уже о том, что здесь просто неровный берег и он может банально осыпаться под ногами ничего не подозревающей Элиот. Словом страховка желающим взглянуть в сине-зеленое лицо своего отражения точно не будет лишней. * - стихотворение Басё, ни на что не претендую)
Susan Bones: У Сьюзан Боунс было качество, доминирующее над всеми чертами характера: она обожала сказки, веря, что в мрачной и гнетущей обстановке обязательно появится принц на белом коне и заберет ее к себе в прекрасное королевство с единорогами, красивыми фрейлинами и разноцветными фонтанчиками, с большими балконами, укрытыми балдахинами, и прочей сказочной атрибутикой. Наверно потому хаффлпаффка продолжала зачарованно смотреть на озерную гладь, ожидая, когда появится красивый и грозный русал. Мысли о том, что он заберет ее к себе в подводное царство, не было, однако хотелось на минутку стать героиней сказки, отчего Боунс и сделала неосторожный – маленький – шажок вперед, прислушиваясь к голосам Михо и Тодд. -Огневиски бы сейчас, - пробормотала Боунс, выуживая отдельные фразы девушек, - сливочное пиво и розовое вино пусть пьют те, кому тепло. Давайте после прогулки сходим в Хогсмид? Наверняка один столик останется свободным. – Шаркая ногой, освобождая изголодавшуюся по солнцу мокрую траву, Сью замолчала. Она всегда так делала, когда начинала говорить Руквуд. Почему у нее поразительное чувство самомнения и японской гордости, не имеющих ничего общего с чванливостью и высокомерием? У самой же Боунс эти «чувства» были несколько атрофированы из-за генетического кода. – Почему вы думаете, что русалочий народ нас бы увлек под воду? Есть же какие-то международные пакты: между русалами и волшебниками, кентаврами и гоблинами. – Она пожала плечами, делая еще один шаг по направлению к озеру. Оно ведь красивое. – Потому, Арти, если бы мы и кинулись тебя спасать, то только после того, как были бы уверены в намерениях русалов. А тут два варианта: они тебя отпускают, предварительно напугав, или они тебя сразу же утаскивают под воду. – Разговор с Гойлом все же оставил отпечаток на хмурых мыслях Боунс. И это ей ой как не нравилось. Еще ей не нравилось то, что о спокойной прогулке можно забыть: и Невилл подошел, и Кристофер, и Феликс. Не нравилось – громко сказано. Скорее всего, это только подстегнуло трусливую Сьюзан к тому, чтобы стоять у самой кромки воды, раскачиваясь на носочках. – Привет, ребят. – Неожиданно громко поздоровалась Боунс, внимательно смотря на Эллиот. Она что-то слышит. Кроме странного чавканья и несвязного бормотания хаффлпаффка не слышала ничего. Но эти звуки через полминуты превратились в то, о чем грезила Сью: в подводную песнь русалов. – Ух ты! – Она подпрыгнула, едва не хлопнув в ладоши. – Они поют! И волшебно-то как! Знаешь, - кивок в сторону Феликс, - мужчины-русалы вроде бы как икру не откладывают, но они не красивые. – Вопрос о том, как берутся дети русалов, сейчас не очень уместен.
Neville Longbottom: Есть такие люди. Обычные, без налета невероятных талантов. К месту и не к месту вспоминающие глупости. Проглатывающие окончания. Рассказывающие несмешные анекдоты. Люди, которых вряд ли заметишь с первого взгляда – те, кто не обладает ни яркой внешностью, ни экстравагантным поведением, ни эстрадным обаянием. Они не остаются в анналах истории. Не ломают мир по своему усмотрению. Не совершают великих открытий. Чаще всего они не могут оправдать ожидания даже собственных родственников, какие уж там планы мироздания. Люди, состоящие из одних сплошных «не» и «жаль, что». Иногда они, как Дэрвел, вспоминают странные сказки и просят подумать о них на досуге, будто бы искренне веря, что сказка меняет мир. А может, и впрямь верят, кто же их знает. Почему «их»? Нас. Конечно, нас. Ты же, Невилл, самый первый в этом списке, ну а Дэрвел - второй. - Я не понимаю глубинных смыслов ваших сказок, - вяло отшучивается Невилл, вглядываясь в приближающуюся водную гладь – неровную, дрожащую, темную, и оттого навязчиво похожую на ежевичное желе. – Впрочем, до меня и наши не доходят. И я уже не помню, кто такие наши. Не то чтобы у тебя много дел. Все время уходит на сосредоточенное обдумывание вопроса «что происходит». Что происходит на уроках маггловедения, когда Алекто Керроу с кривой ухмылкой, прорезающей лицо уродливым шрамом, диктует по слогам свою благостную ложь. Что происходит ночью, когда стены окрашиваются охристыми росписями «Армия Дамблдора набирает рекрутов». Что происходит под пологом кровати в спальнях, когда все спасители спят тяжелым муторным сном в ожидании новой жизни. Что происходит здесь, у озера, где так сладко и маняще выплакивают свою песню русалы, что хочется подойти к кромке воды, задрать штанину и намочить ноги. А ведь, казалось бы, не так давно сошел снег. Главные слова уходящей зимы – «что происходит» и «зато я с тобой», но ни та, ни другая формулировка не нуждаются в озвучивании. Подошедшая Феликс без улыбки почему-то пугает. - Эл, улыбнись. Мне странно, когда ты шутишь с железобетонным выражением лица, - тряхнув отросшими волосами, Невилл останавливается и кивком приветствует девушек; волосы снова падают на лицо и занавешивают челкой глаза. – Мне одному кажется, что пение стало громче? Нет, не заурядности и не полнейшие бездари. Люди как люди. Где-то рождаются, с кем-то живут, куда-то уходят. Потом оглядываешься. Останавливаешься, как собака на перекрестке. Все смотришь и думаешь: ну и как теперь? Кого водить за руку, щипать за нос, ругать по дурацким поводам. Показывать странные вещи, рассматривать рисунки на песке, слушать радио. С кем обмениваться мантиями. Разворачивать фантики. Выбрасывать мусор. Нам остался мир гениев – и некого упрекнуть в печали.
Координатор: Неизвестно, отчего часть девушек вообразила себе, что русалки должны быть обязательно красивыми. Не иначе, Валентинов день совсем вскружил им голову, а то бы они вспомнили бы хотя бы страницу из учебника с изображениями этих существ. Во всяком случае, местный речной народ ещё три года назад не показался Гарри Поттеру хоть сколько-нибудь привлекательным. Серая кожа, очень длинные тёмно-зелёные волосы, жёлтые глаза, ожерелья из гальки на вытянутых шеях – тритоны и русалки Чёрного Озера были далеки от предметов мечтаний Сьюзан Боунс. Пение не затихало, напротив – становилось только громче. И уже можно было различить обрывки строк из той самой песни, что когда-то звучала для чемпионов Турнира Трёх Волшебников. ...ищи быстрей – лишь час тебе на розыск дали на возвращение того, что мы украли... Брызги взметнулись с озерного дна, вмиг окатив холодной водой Феликс и Руквуд, стоявших близко к краю. Один из тритонов вынырнул на поверхность – так, что теперь были видны его голова, плечи, и длинная борода того же зелёного цвета, что и волосы. Тритон махнул рукой в направлении озера – призывный жест, раскрыл рот – попытался крикнуть что-то, но ребята услышали только резкие и скрипучие звуки. Русалочий язык невозможно было разобрать над водой. А песня всё лилась из озёрных глубин – манящая и прекрасная. ...ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше – тут мы немы, словно рыбы... ...ищи... ...найдёшь... уверенность – слышала Сьюзан; знание – слышала Артемис; гармонию – слышала Михо; жизнь – слышал Невилл; свободу – слышал Кристофер; силу – слышала Эллиот. ...найдёшь...
Miho Rookwood: Погода в эти дни действительно стояла удивительно теплая для этого времени года, но все равно оказаться под водопадом ледяных брызг все равно было крайне неприятно. Будь Михо более вспыльчивой особой, она бы наверно выругалась, но мисс Руквуд была очень сдержанной девушкой, и потому ограничилась лишь тем, что нахмурилась и очень неодобрительно взглянула на тритона, голова которого показалась над водной гладью. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и лицо её вновь стало маской вежливой заинтересованности и сдержанного дружелюбия. Выудив из кармана палочку, она взмахнула её, про себя пробормотав заклинание для сушки тканей, высушивая и себя и – ещё один взмах – Эллиот. А песня между тем продолжалась, становясь сильнее, уверенней, окружая, чаруя, заставляя забыться. Завораживая, она уводила все дальше от привычной реальности, такой страшной и скучной. Обещая то, о чем мечтает сердце, не решая признаться даже себе. Гармония – разве не это ищешь ты, Миранда из рода Минамото? Гармония с миром во всем его невыносимом восхитительном несовершенстве, возможность примириться и с выбором, который все равно придется принять, и с ценой, которую заплатишь за него и ты, и те, кто близок тебе; гармония с собой, возможность наконец понять, чего ты желаешь в жизнь, что необходимо тебе для счастья и для покоя. Возможность стать той, кем тебе быть суждено. Сладка та песня Словно мед в чаше вина. Или это яд? Тяжело, против воли японка мотнула головой и крепко зажмурилась, отгоняя наваждение, сбрасывая с себя его волшебную паутину, в которой так хотелось заблудиться. Она оглянулась на своих спутников, и вновь нахмурилась – они явно были не на шутку увлечены песнями водного народа. - Только мне кажется, что нас зовут присоединиться? – В голосе девушки – она говорила намеренно громко, что бы её услышали даже сквозь навязчивый шепот русалок - явственно чувствовалось сомнение в том, что такой поступок будет особенно разумным. Да, подводный мир манил теми чудесами, которые слышались недосказанными словами в песне, но Михо не доверяла этим обещаниям. Сейчас никому не было веры. – Но мне это не кажется хорошей идеей.
Susan Bones: -Ты прав, Невилл, пение действительно стало громче, - Сьюзан вновь стала качаться с пяточки на носочек, как бы решая, подходить ближе или нет. Пение теперь не звучало внутри Сью, оно словно вылилось наружу. И по правде сказать, это были далеко не самые чарующие голоса, которые приходилось когда-либо слышать хаффлпаффке, но что-то завораживало в них. Наверно то, что слова были непонятны, как в опере. Или то, что они удивительным образом действовали на центральную нервную систему, успокаивая девушку и внушая ей немыслимую до этого уверенность. Боунс ослышалась. Она не могла услышать то, чего не слышала на понятном ей языке, но навязчивое слово уверенность там точно было. -Вы слышали? Они пели про уверенность. К чему бы это? – Сью хлопала глазами, не отрывая взгляда от озерной глади. Словно из ниоткуда, свеянный из воды и тины, появился русал, далекий от фантазий Сью, но точно такой, каким она видела русалочий народ во время турнира. Ничего красивого. Ничего выдающегося. Ничего запоминающегося, кроме голоса. Да, это не самые красивые голоса, как думалось Сью, но она продолжала зачарованно смотреть на водную гладь и глупо улыбаться. Ей очень хотелось узнать, о чем поют русалы. Сделать это на суше нельзя, ведь тогда их голоса превращаются в жуткий скрип. Под воду? Нет, слишком самонадеянно. Она, скорее, задохнется от страха, чем от нехватки воздуха, да и прохладно еще в озере купаться. -А почему никто и никогда не плавал в этом озере? Ведь не из-за кальмара же… - Сью казалось, что чем больше она будет говорить, тем быстрее сбросит оковы прелестного пения. Ей не хотелось становиться заложницей собственных пустых мыслей. Ничего не оставалось, кроме как дельного совета или резкого слова, и тут, конечно же, победа за Михо. Сью почувствовала себя крайне неловко. -Нет, мне тоже так показалось, - виновато ответила Боунс, смотря на Руквуд. – Купаться только ради интереса мне тоже кажется плохой затеей, но они ведь зовут, Михо. Может, русалы знают то, чего не знаем мы, и хотят нам помочь. Михо, Невилл, Джинни, у вас ведь есть палочки, верно?
Elliot Felix: Феликс всего лишь краем уха слушала то, о чём переговаривались ребята. Точнее, всё это в её голове было ничтожным жужжанием по сравнению с тем пением, что доносилось из Озера, хотя, чисто физически это было совершенно невозможно. Но весь здравый смысл отходил на задний план, когда дело касалось Хогвартса и его учеников. Поэтому ожидать можно было всего, что угодно. - Спасибо, Михо, - девушка кивнула хаффлпаффке, когда та при помощи заклинания высушила её одежду, - Что-то мне не по себе от всего этого… И было от чего. Ведь никто никогда не задумывался над тем, чтобы искать русалок в глубине Тёмного Озера. А куча пустоголовых студентов неожиданно решилась. Будь тут Снейп, он бы сейчас каждого поочерёдно отстегал бы ремнём и назначил отработку в подземельях до конца жизни. Или же не в подземельях… Возможно, он их даже отправил бы в поместье Малфоев убирать помёт павлинов. Откуда Феликс знает, что у Малфоев есть павлины? Нет, блондинка точно не знает, она просто когда-то подхватила какие-то слухи и неожиданно утвердилась в их правдивости, не имея для этого никаких оснований. В общем, если бы Снейп узнал, что они здесь, то мало им не показалось бы. - А в прочем, я бы сплавала, если бы была уверена в том, что это принесёт должный результат, - Эллиот пожала плечами, ища в кармане палочку, - Странно… Я то думала, что не брала с собой своё волшебное полено, - она извлекла палочку из кармана мантии, - Поистине, загадочный сегодня день. Феликс нисколько не лукавила, говоря о том, что могла бы сплавать. К сожалению, её инстинкт самосохранения отходит на задний план, когда дело касается прибыли. Как уже говорилось выше, всякий здравый смысл отступает в сторону, если дело касается учеников Хогвартса. Единственное, о чём она могла бы пожалеть, если бы всё-таки совершила подобное погружение на дно Озера, так это только то, что ей в волосы могло забиться слишком много грязи и тины, которую было бы очень сложно потом вымыть. А о том, что она может умереть… Да кого это волнует вообще?
Neville Longbottom: А голос все лился и лился, полноводной рекой, горным ручьем, бескрайним морем. Забирался за шиворот мантии, проникал к нервным окончаниям, завораживал и гипнотизировал, словно умелый мошенник. И так же, как и мошенник, крал что-то и без того непрочное, хрупкое, держащееся на добром слове – спокойствие. Замерев у кромки воды рядом с Дэрвелом по правую руку, Невилл вглядывается в сизую томную муть и изо всех сил напрягает слух. Что они говорят? Что искать? Какую такую жизнь? На секунду стряхнув оковы зачарованности, Невилл дергается в сторону девушек, а Дэрвел так и остается недвижимо стоять у воды, теребя ремень сумки. Его хочется тряхануть за плечи, чтобы очнулся и тоже отвернулся – уж больно пугающее это зрелище. Недоброе. - Присоединиться? – эхом повторяет Лонгботтом слова Михо. Недоуменно поводит головой , будто не может понять смысла слова. – Все это определенно не внушает доверия. Следующие слова, на сей раз принадлежавшие Сьюзан, приводят в еще большее замешательство: - А мне показалось, что они пели про жизнь… Наверное, я просто не расслышал. Палочки-то на месте, но не уверен, что в них есть какой-нибудь толк. Были бы у нас, например, жабросли, можно было бы подумать. Но жаброслей-то нет. Хотя… В существование свирепого кальмара Невилл перестал верить курсе на четвертом, когда несколько месяцев подряд водную гладь Черного Озера невозмутимо, бесстрашно и совершенно наплевательски рассекал корабль Дурмстранга. При всех зловещих слухах, что бродили вокруг направленности обучения этой школы, ему слабо верилось, что кальмар не воспользовался бы дивной возможностью поживиться такой легкой добычей, к тому же любезно приплывшей к ужину самостоятельно. Да и Дамблдор бы не позволил подвергать опасности студентов Дурмстранга – если, конечно, не учитывать исход Турнира. Если не вспоминать Седрика. Мысль «не вспоминать Седрика» больно уколола над солнечным сплетением, но мысли о Турнире все не уходили – плыли и плыли вслед за странными подводными напевами, будоражащими ум и сердце. Отдавались внутри плавным течением цепочки воспоминаний: второе испытание, озеро, найти украденное, продержаться под водой… Украденное. Гермиона, Рон, Чжоу и та девочка, сестра Делакур. Жизнь. Что, если Невилл все услышал правильно, и те, кому принадлежат замогильные голоса, действительно украли что-то… живое? Человека. От мысли Невилла бросило в дрожь, и он снова обернулся на Дэрвела – тот по-прежнему стоял, напряженно всматриваясь в воду и напрягшись всем телом, словно уже готовился нырнуть. - А на Турнире Трех Волшебников Седрик использовал заклинание волшебного пузыря, - не к месту произнес Невилл, все еще лихорадочно размышляя, что могли означать слова про жизнь.
Координатор: Холодные камни холодной рукой Не трогай, не надо, и рядом не стой. Не слушай их песни, не пей их вино Холодные камни утянут на дно. © Пока ребята вслушивались в русалочьи голоса, зачарованно разглядывали появившегося тритона, или припоминали события Турнира Трёх Волшебников, над озером поднялся ветер. Не тёплый и весенний, а какой-то резкий, порывистый, почти штормовой. Волны забежали по водной поверхности, которая ещё несколько мгновений назад была такой гладкой и тихой. Но вот загадка – если бы только кто-то из ребят просто отошёл на несколько метров от берега, то не обнаружил бы ни волн, ни ветра. Только солнце, капель и талый снег. Речной народ Шотландии не был похож ни на греческих сирен, ни на немецких ундин. Британские маги вообще умудрились классифицировать их как магических существ. Кому-то из русалов было всё равно: полулюди – но всё-таки не великаны и, ни кентавры, эти существа надёжно укрыли свою обитель. Но среди полулюдей тоже встречаются выдающиеся экземпляры. Впрочем, вынырнувший из Чёрного Озера экземпляр, выдающимся не был. И он, кажется, и сам не на шутку перепугался, когда спокойный доселе водоём вдруг зашумел, будто настоящее море. Ещё сильней замахал рукой. А плеск воды заглушал даже манящие голоса с озёрного дна... Не стойте слишком близко к омуту – затянет, вскрикнуть не успеешь. Стремительно нахлынула волна, размыла берег, скользкой стала почва под ногами. Первыми пошатнулись Кристофер и Эллиот. А потом Невилл почувствовал стальную хватку на лодыжке – кто-то или что-то неумолимо тянуло его на глубину. Два стебля тонких, но невероятно прочных озёрных водорослей, извиваясь, будто змеи, опутали ноги Михо и Сьюзан. ...ищи быстрей – лишь час тебе на розыск дали на возвращение того, что мы украли... Песня русалов почти стихла, но всё ещё звучала – почти как насмешка. Глаза тритона расширились – не то от радости, не то от ужаса. Нырнув в озеро, он моментально устремился к подводной деревне, что-то громко крича на пути.
Susan Bones: -Нет, Невилл, ты все правильно расслышал, - безмятежно, словно паря над водой, прошелестела Сьюзан, будучи явно не на промозглом ветру близ озера. Едва слышимая, но бесконечно божественная песня русалов затрагивала самые струны ее сердца, прекрасно сплеталась с ветром, только-только расцветающей весной и легким прикосновением еще не греющего солнца. - Они поют для нас разные песни, вспомни Турнир, - Боунс сказала первое, что пришло на ум, лишь бы не казаться полной дурой, окутанной дремой песни. - Каждый из чемпионов "выловил" не что-то одно, а разное. Гарри якобы спас Рона, Крам - Гермиону, Флер - свою сестричку, а Седрик - Чжоу, хотя я до сих пор задумываюсь над вопросом, почему Гарри не спас и Рона, и Гермиону, и Чжоу сразу?... Голоса все еще различимы, но на первый план вышел шум прибоя - такого не характерного для хогвартских окрестностей. Сью, кажется, впала в безмятежное состояние, думая о чем-то своем, явно прекрасно и далеком. Она только что осознала, что вслух произнесла умную причинно-следственную связь и только что до нее дошло... -Невилл, ты прав! - Воскликнула она, стоило Кристоферу и Лонгботтому оказаться настолько близко к воде. Может, они и были так близко? Не важно сейчас, главное - успеть донести смысл. - Ты лучший в травологии! - Причем тут травология и заклинания Боунс уточнять не стала, - они зовут вас или нас... "ищи быстрей - лишь час тебе на розыск дали на возвращение того, что мы украли", - сумбурно тараторя песнь русалов, Сью не замечала ничего вокруг. - Может, у них Гарри или Луна? - Ее интуиция подсказывала, что разные трактовки песни, разные ее посылы, разные ощущения - это неспроста. К тому же, погода так быстро не меняется. Черт возьми, они же живут в волшебном мире. "Мысли материальны", - подсказывали психологические законы, и Сью ощутила крепкую хватку, сковавшую ноги. Потеряв равновесие, девушка громко плюхнулась на размытый берег, пытаясь быстро распутать водоросли. Пальцы скользили по мокрым стеблям, отчего хватка становилась крепче. Рядом оказалась и Михо. Пока водоросли не потащили их в царство русалов, требовалось срочно освободиться от природных оков, причем, чем быстрее, тем лучше. Елозить пятой точкой по мокрому берегу не доставляло никакого удовольствия, ровно как и ждать чего-то более глобального. -Распутайте нас, а потом... погружайтесь в воду, вы не можете знать наверняка, ждет ли там грусть или радость. Вы ничего не теряете, - философски заметила Сьюзан, с остервенением царапая водоросли ногтями.
Miho Rookwood: Михо удивленно моргнула, не веря своим ушам. На всякий случай она ещё и оглянулась на своих непрошеных спутников, так как то, что они говорили казалось ей совершенно невероятным. Они что, действительно собираются бросится в омут головой, пусть и наложив на себя заранее защитное заклинание? Они что, не понимаю, что если их кто-то зовет, особенно если этот кто-то не человек и вообще живет под водой жизнью, которая нам, теплокровным, совершенно чужда, то соглашаться на приглашение – это самое глупое, что можно сделать. Англичане казались ей уже даже не странными, а просто очень глупыми и немного страшными. До какой же степени отчаянья надо дойти, чтобы верить любым обещаниям? А меж тем начали происходить ещё более странные вещи: поднялся ветер, холодный, резкий, но не горный а почему-то морской, по ещё недавно спокойному озеру пробежала рябь, а после поднялись настоящие волны, а главное на поверхность поднялся один из тритонов, которого Михо наградила тяжелым оценивающим взглядом. Она хотела что-то сказать, но тут почувствовала, как её лодыжки касается что-то, а потом её кто-то сильно дернул за ногу. Девушка покачнулась, но сумела устоять на ногах, вот только сумка от резкого движения соскользнула с плеча. Кисти и карандаши рассыпались, дорогая хлопковая бумага - вот же жалость! - тут же пропиталась грязной талой водой. Однако досадовать о потере времени не было, потому что ещё несколько мгновений промедления, и им грозит судьба много хуже. - Forficula secare!* - холодно, но без злобы или страха произнесла японка, направив палочку на обвивший её ногу стебель и тут же повторила то же самое, но уже в адрес водорослей, захвативших ноги Сьюзан, а после Невилла и остальных оставшихся на берегу. Все происходящее японке очень не нравилось, и пожалуй больше всего ей не нравилось странное поведение Боунс, которая вела себя как одержимая. Михо примерно знала, что следует делать в таких случаях, но не один из известных ей методов не подходил для экстренного решения ситуации в таких необычных условиях. Поэтому она лишь осторожно придержала подругу за руку, говоря спокойным, но уверенным голосом. – Сюь-тян, по-моему ты не в себе. Я думаю тебе не следует приближаться к воде. – Хаффлпаффка обернулась к Лонгботтому, которого в данной ситуации определила как самого адекватного человека. - Невилл, ты же не собираешься туда бросаться? * - заявка разрезать путы на своих ногах, на Сьюзан, Невилле и всех, на ком получится, но да.
полная версия страницы