Форум » Архив отыгранных эпизодов » [Неслучайные случайности] » Ответить
[Неслучайные случайности]
Game Master: Время и место: после завтрака, Большой Зал. Действующие лица: студенты 6 курса. События: Первый урок Трансгрессии для шестикурсников, назначенный на субботнее, утро решено было провести не под открытым небом, а в Большом зале. Факультетские столы исчезли, и теперь Зал представлял собой совершенно пустое помещение. Если не считать толпящихся в нём учеников, конечно. Те в нетерпении дожидаются своего нового инструктора и новых для себя ощущений, ведь практически все из них наблюдали Трансгрессию, но никогда не практиковали её самостоятельно. Стоит ли говорить, что их ожидает немало сюрпризов в самом ближайшем будущем?
Ответов - 13
Romilda Vane: Субботнее утро оказалось не таким уж и плохим, как думала Ромильда. Вставать оказалось на удивление легко, сна не было ни в одном глазу ещё за два часа до официального подъёма. А потому, коротая время и дожидаясь подруг, Вейн сидел в почему-то ужасно холодном кресле гостиной и думала о чём-то очень странном. Хотя, в принципе, чужая душа – потёмки, а потом каждому человеку мысли другого зачастую кажутся странными. Просто потому, что все думают о разном, и у каждого свои собственные проблемы. Впрочем, надо заметить, что Ромильда была счастливицей – проблем у неё практически не было. Редкий случай для шестнадцатилетней девушки, не правда ли? В общем, все утренние мысли мисс Вейн сводились к их отсутствию. Часы, висевшие в гостиной, пробили ещё один ровный час. Девушка, наконец, поднялась со своего кресла и, оглядев всё ещё пустовавшую гостиную, направилась в Большой Зал в надежде найти там таких же жаворонков. Уже через полчаса в Зале собралось достаточно большое количество студентов, большинство из них, конечно, спешили на занятие по Трансгрессии, некоторым же просто не спалось в субботнее утро, они мечтали обнаружить там завтрак, но столы уже исчезли. В этом году занятия проводились прямо в Зале, а не на открытом воздухе. Ромильду мучил только один вопрос. Разве в Хогвартсе можно трансгрессировать? Насколько она помнила из книги, это невозможно даже на территории вокруг школы, что уж говорить о самом замке. Но, видимо, для занятий правило отменялось. Что, между прочим, не очень радовало девушку. Мало ли кто мог сюда проникнуть. На самом деле, Вейн вообще всегда была жуткой трусихой и паникёршей. До последнего она боялась так, что тряслись коленки. Будь то экзамен или какая-нибудь шалость, участницей которой она стала против своей воли. Почему обязательно против воли? Да потому что сама бы она никогда на такое не пошла, струсила бы и тут же отступила, отказавшись от затеи. Впрочем, в этом году девушке приходилось время от времени участвовать в затеях более чем рисковых и опасных. Чего стоила только вылазка в кабинет Кэрроу за волшебными палочками. Роми до сих пор не понимала, как им удалось остаться незамеченными. Зато потом по всей школе ходили слухи о том, как вопила Алекто, прийдя в комнату. Эта шалость удалась им на славу и не оставила никаких последствий для «диверсантов». На самом деле, самой Ромильде казалось, что все выходки Отряда мало чем могли помочь ситуации, зато здорово поднимали дух всем вокруг, включая участников и всех остальных студентов, знавших про Отряд. Что и говорить, Джинни, на чьи плечи легло руководство всеми участниками, справлялась со своей задачей на отлично. Уизли как никто другой могла поднять всем настроение и убедить, что всё будет хорошо. Ромильда же была пессимисткой, хоть никто этого и не показывала. Она не знала, что творилось на душе рыжеволосой на самом деле. Может быть, она просто не давала себе расслабляться и поддавать панике и нервозности. Они никогда не были близкими подругами. Что уж там, они вообще не общались, всё сводилось к приветствиям и редким перекидываниям парой фраз. Не то что бы Вейн так уж не любила Джинни, просто испыталась некий дискомфорт, находясь в её компании. Та же поддерживала вежливый нейтралитет, в общем, не проявляя к Ромильде никакого особого интереса. Однако, девушка прекрасно понимала и признавала, что руководителем Ордена должна была быть именно Джинни и никто другой. С этим спорить было бесполезно. В Зале набралась целая толпа студентов, нервно ожидающих начала занятий. Ромильда же относилась к предстоявшему с лёгким пренебрежением, сегодня не разделяя всеобщего восторга и волнения. Конечно, ей очень хотелось научится, но девушка была уверена, что через некоторое время это станет чем-то обычным и абсолютно нормальным, а потом и сейчас излишний восторг был просто ни к чему.
Estelle Arden: Ничто не раздражает так, как всеобщее радостное настроение, никак не связанное с тем, что происходит на самом деле. Студенты, воодушевленные днем всех влюбленных, были похожи на осенних мух, жужжащих и мешающих сосредоточиться на чем-то своем. В этом поведении было желание скрыть настоящее разочарование и страх перед тем, что творится в Хогвартсе, за его окрестностями, в их семьях и вообще, в мире. Как же это раздражало. Никто, как казалось Эстель, не понимал важности и символичности происходящего. Одна мысль о существовании дементоров рядом чудилась ей определенным знаком, а остальным? Должно быть, нет, ведь каждый сам создает себе настроение, несмотря на внешние факторы, а ее настроение создавалось само собой, исходя из окружающих красок, близких людей, но в большей степени – из эмоционального состояния, особых, знакомых только ей, переживаний. Стоит ли говорить, что сейчас бы Арден предпочла закрыться в спальне и остаться там до окончания седьмого курса? Кощунственно радоваться тогда, когда нужно плакать или проявлять совсем иные качества. Потому она и смотрит хмуро на тех, кто, по ее мнению, продолжает играть в детские игры. Единственная из всех, кто не радуется, не ждет валентинок, не улыбается в ответ и даже не думает о том, как и с кем провести вечер “прекрасного” дня. У Эстель на это особые причины, от которых неприятно колко сжимается сердце и стекленеет взгляд. Хорошо, что значительная часть субботы будет проведена с пользой, а не с эпикурейским ничегонеделаньем и возвышенными взглядами и ожиданиями на жизнь. Именно сегодня, в день, когда оптимисты веселятся, романтики – посылают друг другу сердечки и философы – размышляют о высоком, пессимисты - в лице Эстель - с облегчением вздыхают и, наверно, радуются, что им придется проявить недюжинное смирение. Ведь именно сегодня назначен первый урок по трансгрессии. По ощущениям, это было крайне неприятно. По стремлению не провалить хотя бы первое занятие… скажем так, француженка не стремилась показать мастер-класс, потому что была наравне со всеми, следовательно, все в одинаковом положении и у каждого есть блестящий шанс опозориться или оставить руку в другом конце зала. Большой зал заметно опустел: почти так же, как на 5ом курсе, когда они сдавали СОВ. Только тогда солнце светило и было довольно душно. Столы факультетов, как и полагается, расставлены вдоль стен. Ничего не значащим взглядом оглядев присутствующих, Арден прислонилась спиной к стене, мол, я пришла, давайте начнем.
Chance Ewell: Переступая порог Большого зала, причин находиться в дурном расположении духа Шанс ровным счетом не видела, даже невзирая на еще не прошедшую до конца усталость, вызванную ранним подъемом и походом на квиддичное поле. Валентинов день обещал быть до крайности любопытным, и девушку искренне забавляли лица некоторых студентов, с утра усиленно изображающих неподдельную угрюмость – не любить день всех влюбленных, в последнее время, считалось у некоторых достаточно модным. Правда, наверняка к своему огромному сожалению, большинство модников почти сразу же терялись на фоне романтически настроенных масс, прорвы символичных сердечек всех цветов в диапазоне от темно-бордового до нежнейше-розового и прочих атрибутов самого любвеобильного в году праздника. Впрочем, жалеть кого бы там ни было в связи с этим слизеринка ни сколько не собиралась, а потому просто прошла вглубь зала, мило улыбаясь всем встречным юношам, перешедшим за отметку, с которой начинаются старшие курсы. Помещение выглядело несколько непривычно – напомнило ощущение во время сдачи СОВ в конце прошлого года. Однако на сей раз, столов здесь не было вообще: ни длинных обеденных, ни даже тех, маленьких, за которые помещалось ровно по одному студенту. Видимо, место было расчищено для того, чтобы было, где практиковаться в трансгрессии, догадалась девушка. Слегка сбавив скорость, она осмотрелась по сторонам и совсем неподалеку заметила хорошо знакомую леди, вполне подходящую для компании, пока они все равно будут ждать начала этого, вне сомнений, чрезвычайно важного мероприятия. - Привет, Эстеель, - Заинтересованно протянула слизеринка, приблизившись к однокурснице. Помедлила лишь секунду, и тоже прислонилась рядом спиной к стене, критически изучая развернувшуюся теперь и перед ней панораму. Казалось, во всем сейчас сквозил тот легкий налет нервозности, присущий скоплениям людей, ожидающих чего-то не особенно и известного, но такого волнующе важного, что думать о чем-то другом для многих оказывалось попросту сложно. Но не для Шанс. Она вновь видела во всем это только лишь очередную забаву и не собиралась волноваться по поводу результатов – чего бояться, когда ты уверен в себе? – Как думаешь, как отразится на благополучии грязнокровок то, что количество Кэрроу в замке уменьшилось вдвое? Серым станет полегче, или Алекто в отместку за братца, наоборот, начнет лютовать с удвоенной силой? - Она расправила плечи, поймав левой ладонью предплечье правой руки, и с привычной живостью во взгляде в упор посмотрела на Эстель, как ни в чем ни бывало продолжив реплику, будто бы спохватившись. – О, этим утром здесь все говорят только о трансгрессии и этом розовом празднике. Я подумала, ты оценишь, если я выберу какую-то другую тему. Я промахнулась? – Слизеринка улыбнулась без тени неловкости. Староста школы была проницательна – что толку пытаться выудить информацию или что-то изображать. Просто играй, наслаждайся утром, как бы то ни было. Причин не улыбаться до сих пор так и не нашлось.
Estelle Arden: Эстель вынашивала одну мысль, которая никак не давала ей покоя: покинуть Хогвартс, иначе говоря, скрыться от всего и ото всех, переехать во Францию, оборвав все знакомства, чтобы начать жить с чистого листа. В рисовании чистый лист тревожит, в настоящей жизни он кажется слишком пустым, чтобы рисовать на нем вехи своей новой жизни. Разве в восемнадцать лет заканчивается жизнь? Она только начинается. Когда-то эти разговоры казались настолько правильными, что у Эстель сложилась идеальная картина своей жизни: она оканчивает школу, выходит замуж за любимого, рожает ему прелестных детей и помогает супругу во всех его делах, сохраняя определенную тайну. Дети подрастают, взрослая Эстель рассказывает им о школе и умалчивает о своих годах, загадочно улыбаясь. Все как у всех. Однако это тривиальная картина поблекла. Если начинать жить заново, то так, чтобы с пропасть совсем. Усмехаясь своим мыслям и думам, француженка не сразу услышала приветствие Шанс - только его отголоски. -Салют, - выкарабкиваясь из плена планов, поздоровалась Эстель, не утруждая себя ни улыбкой, ни радостным блеском глаз. - "Благополучие грязнокровок"? Пока в Хогвартсе есть хотя бы один Пожиратель, никому легче не станет. У них пускай и нет кровной мести или мести метки, но портить жизнь они не перестанут. Серым я бы посоветовала лишний раз носа не высовывать, с чем они еще справляются. Такая покладистость долгой не бывает. - Можно отвлечься на серых, да на что угодно, лишь бы... Ее теперь не волновало, что школа разделилась на несколько одинаково ущербных "лагерей": "серых", полукровок, жалеющих "серых", полукровок, переходящих на сторону якобы сильных и гнилых людей, и чистокровных ублюдков. Ни к какому "лагерю" Арден себя относить не собиралась, считая, что старостат в особенном смысле подразумевает наличие мудрых и беспристрастных людей, относящихся ко всем с равным безразличием. -Я должна была оценить твою тактичность или воспитанность? - Почти ни один мускул на лице не дрогнул, и даже голос не сорвался, и в горле не пересохло, только неприятно как-то, словно ее секрет, который она обещала похоронить, за секунду узнали все. - Не промахнулась. Все верно. Шестикурсники ожидают первый урок трансгрессии, остальные проводят день в свое удовольствие. Какие планы на вечер? Дыши ровнее, смотри тоже в упор, учись выживать.
Sean Murphy: [flashback] В комнате тишина, если не считать сонного сопения молодого юноши. Светлое утро, за окном рассвет, но строгие шторы пока ещё сдерживают поток солнечных лучей. -"Подвинься". -Что? -"Мерфи, ты меня прижал!" - Аа, спи давай пока не сработал буди… - звук, который вы ненавидите больше всего на свете. – слишком поздно. Ты лишила меня последних, самых сладких минут сна.. за это ты будешь наказана. – Возня под одеялом, сдавленный смех и парень вылез из кровати. Поцелуев не будет ровно до того момента пока он и она не почистят зубы. Их отношения ещё не зашли так далеко, чтобы позволять себе подобные вольности. Его отношения никогда так далеко не заходили, её – неизвестно. - Что у тебя первым? А, повезло. У меня Трансгрессия. – не без чувства гордости и самодовольства в голосе. Парень быстро сновал по комнате в поисках своих вещей. Оказывается, если прийти к девушке в комнату неожиданно, то вас встретит жуткий бардак. С её подружками можно договориться, главное выдержать насмешливые, пристальные взгляды и выводящее из себя хихиканье. - А? Нет, хочу, разумеется, но сделаю это у себя. Мне всё равно туда идти, нужно учебники взять. Поэтому можешь смело идти в душ, я не буду тебя задерживать. Всё, детка, увидимся! – Деловито чмокнув прелестницу в щеку, Шон Мерфи протиснулся в щель приоткрывшейся двери и ужом двинулся в сторону своей комнаты. [/flashback] То, что сегодня был День святого Валентина рейвенкловец узнал уже значительно позже, чем следовало бы. Просто вылетело из головы, как и всё что не представляется ему ценным. Хлопнув себя по лбу, Шон крепко призадумался. Цветы, открытки, шоколад? Увы и ах, но этот день для парня не был романтическим. Он был такой же как и все остальные 365 дней в году, за исключением того, что приходилось угождать гостьям его сердца. Если хочешь продолжить общаться с Ней, то вечером нужно устроить rendez-vous romantique. Зачем этот день вообще устроили? – с такими мыслями Мерфи перешагнул порог Большого Зала и осмотрел собравшийся там народ. Да-да, волнение чувствовалось, особенно среди юных особ. Несмотря на ранний подъем, они успели прихорошиться, озаботиться подходящим туалетом и сейчас ворковали, кидая плутоватые взгляды на юношей. Но среди общей картины до ушей Мерфи донеслись слова одной студентки и он не мог промолчать. - Ты бы не промахнулась только в одном случае – если бы не открывала свой ротик. – Шанс Юэлл. Невероятно красивая девушка. Шону, если честно, сложно было оторвать от неё взгляд. Идеальная кожа, большие, немного оленьи глаза, копна кудрявых волос и губы. Точеный изгиб последних выветривал любые мысли из головы рейвенловца. – Соберись. – В любом случае, одной угрозой стало меньше и можно чуть-чуть свободней вздохнуть. – А кто ей подарит сегодня букет цветов, кто будет её целовать и ловить её шепот? Ооеей, Мерфи, не о том ты думаешь. - Мысленно дав себе по лицу, парень замолчал и, не привлекая внимания, потянул за ремень сумки, держа ту теперь перед собой. На всякий случай. - А они тебя спрашивали? – Вопрос старосте школы. Риторический.
Ginny Weasley: Джинни шла позади всех, хотя какого-то определённого порядка здесь не было. Ей просто не хотелось вступать с кем-то в разговоры или оказаться кем-то замеченной. Не то было настроение. Обычно, сегодняшняя дата представлялась ей каким-то невероятным праздником, круче Рождества и Дня матери. Однако, после ряда некоторых событий и череды неудачных отношений, она навсегда разочаровалась в этом дне, который обычно был морозным и невероятно снежным. Как раз таким, когда хочется греться в объятьях любимого человека и поедать одну шоколадную лягушку на двоих. Джинни передёрнуло от мысли, что сейчас её любимый человек где-то далеко. Может даже вспоминает о ней… Мерлин, а она всё о себе. Эгоизм – великое явление, для большинства всё ещё непонятное. В зале было уже достаточно шумно, но ещё недостаточно многолюдно, чтобы децибел подобного гула был объясним. И опять же, большинство шестикурсников, которые являли собой прекрасную половину человечества, глупо хихикали, обсуждая вопрос валентинок и сердечных признаний. Рыжая вздохнула и отшатнулась от какой-то девицы, от которой пахло чем-то приторно-сладким. Только усилием мысли Уизли не заставила себя показать присутствующим содержимое своего желудка, зажав при этом нос рукой. Глаза искали хотя бы парочку знакомых лиц, с которыми была бы нормальная возможность пообщаться. Желание не попадаться никому на глаза неожиданно исчезло, душа потребовала компании с родственной душой. Неожиданно, ей на глаза попался Мерфи. Любимый, славный, великолепный, фантастический… Короче, Шон Мерфи. - Шон! – Джинни оказалась возле него в тоже самое мгновение, что и увидела, - Какая приятная встреча! – девушка старалась не выдавать в голосе панику вселенского масштаба. Хотя, глаза, как обычно, подводили Джинни, поэтому там можно было увидеть толику страха. Правда, в следующие мгновение она заметила двух слизеринок, от чего где-то в душу пришло успокоение, и даже появилась надежда, что сегодняшний урок будет не таким уж скучным. - О чём разговариваешь с милыми девицами? Может, я тоже поддержу разговор? – Уизли сделала самое умное лицо, на которое только была способна. Правда, выглядело это слегка комично, но гриффиндорка очень старалась.
Helga Johansen: День всех влюблённых чем-то похож на сыр с голубой плесенью. Кто-то ненавидит до отвращения, кто-то любит до беспамятства, а кто-то просто его не ест. Хельга не ела сыр с плесенью, день всех влюблённых - тоже. Для юной Йохансен это был самый обыкновенный день, начавшийся столь же обыкновенно, как и все школьные будни - незабываемым ощущением острых когтей Отама, вонзившихся в её ногу, неразумно высовывающуюся из-под одеяла. Все самые навороченные маггловские будильники нервно портили своё здоровье в сторонке по сравнению с методом этого наглого полосатого существа. Метод работал безотказно, единственный из всех, которыми когда-либо Хегге пытались разбудить. В следующий момент Йохансен вскрикнет и отдёрнет ногу, - что делать категорически не следовало - взвыв ещё громче и проснувшись уже окончательно. На наглой мягкой морде Отама будет сиять довольная кошачья ухмылка, он фыркнет и с чувством выполненного долга проследует к выходу из спальни. Небо над Большим Залом было ясным и чистым, солнечные лучи отражались в мозаике окон и Хельга очень жалела, что в такой день занятия решили проводить здесь, а не там, под настоящим небом, где солнечные лучи не только играли яркими светлячками на стенах зала, но и согревали своим долгожданным, почти по-весеннему мягким теплом. - Каково это, трансгрессировать? - Неприятно. - Очень? - Привыкаешь со временем. - Хм, с чем сравнимо? - Примерно так, как если бы тебя пережевал и выплюнул дракон... - Ясно... Можно сказать, Хельга вполне могла представить то, что ждёт их сегодня. Она устроилась поодаль от основной массы шестикурсников, погрузившись в свои размышления и попутно наблюдая за теми, кто восторженно обсуждал сегодняшний праздник, предстоящий урок и многое другое, навеянное этим хорошим солнечным утром.
Координатор: Шестикурсникам не слишком долго пришлось ждать – министерский волшебник появился в Большом Зале совершенно неожиданно. Во всяком случае – не через дверь, он просто трансгрессировал в центр помещения. На вид ему было не больше двадцати трёх, а кто-то мог бы вспомнить его ещё студентом и старостой школы, окончившим Хогвартс в девяносто четвёртом. Чиновник и карьерист, при нём так часто менялась власть в Министерстве Магии, что теперь казалось, будто он и сам не уверен, кому и для чего хочет служить. Худощавое лицо, рыжие волосы, зачесанные назад, слегка вздёрнутый подбородок и очки в роговой оправе. Перси Уизли даже не задержал взгляда на родной сестре, когда бегло осматривал собравшихся. - Приветствую вас, шестикурсники, в этот светлый праздничный день. Моё имя – Персиваль Уизли и, как вы знаете, Министерство Магии прислало меня, чтобы я провёл здесь следующие двенадцать недель в качестве инструктора Трансгрессии. Обычно монотонный голос молодого человека сегодня звучал как-то по-особенному. Словно Перси не верил в то, что говорил, складывалось ощущение, что на самом деле он явился в школу совершенно с другой, скрытой целью. - Вы, вероятно, также знаете, что пользоваться трансгрессией в Хогвартсе невозможно. Чтобы дать вам попрактиковаться, директор школы снял соответствующее заклинание, но только на один час. Помните, что заниматься трансгрессией в замке в другое время вам не удастся, и что попытки такого рода будут весьма неразумными. Мистер Уизли небрежно взмахнул волшебной палочкой, и по всему Залу на полу появились начертания больших крестов на расстоянии пяти футов друг от друга. - А теперь прошу каждого из вас встать на отмеченный участок. По Большому Залу кое-где до сих пор летали зачарованные купидончики и феечки, разбрасывающие конфетти в форме сердечек – одна горсть щедро осыпалась на волосах Шанс Юэлл, а вторая влетела в спину новоиспеченного инструктора, однако тот, кажется, не замечал таких мелочей вокруг себя, оставаясь предельно серьёзным.
Estelle Arden: Молчание Шанс затянулось, что свидетельствовало об окончании вежливой беседы. Никакого сожаления не было, потому что насильно выдавить из себя слова Эстель не любила. Можно было бы провести тягостное ожидание за разговором о глупости "серых", о беспардонности чистокровных и о неправильной политике Министерства Магии, но обо всем об этом нужно было думать. Нужно было заинтересоваться этим. И если последняя политическая тема была хоть как-то интересна Арден, то первые две были ну совсем уж заезженными, как манеры великосветских барышень во время очередного суаре. Уподобляться коим было неразумно. -Прошу прощения? - Отвлеклась француженка на вопрос молодого человека, которого она видит первый или второй раз за всю свою жизнь. - Отчаянье за "своих" берет, да? Пройдет. - Обычная мантия, колючий взгляд - неполный комплект студента-бойца, ненависть которого идет впереди него. Это жизнь. Продолжать бессмысленной спор об извечном конфликте магглорожденных и чистокровных не позволял значок старосты. Пусть грызутся сами, а Эстель постоит в стороне и односложно ответит. В защиту своих друзей выступила и непонятно откуда взявшаяся Уизли. "К барьеру", - не иначе. Два чистокровных представителя Слизерина есть, два представителя защитников волшебной демократии присутствуют, осталось дождаться ведущего. А вот и он! Персиваль Уизли, как он сам себя звал величал, появился в большом зале. Он ведь брат Джинни? Почему не здоровается? Даже взглядом сестрицу не удостоил, не иначе создает напыщенный образ дипломированного работника службы Министерства Магии. Для него день трансгрессии был "светлым и праздничным днем". Давно ли? Наконец-то можно было расходиться по местам, что и сделала Арден, встав в первый попавшийся круг, чувствуя себя, мягко говоря, неловко. Представления о том, как трансгрессировать самой, не было. Из слов Джеймса нельзя было сделать ни единого вывода о том, сложно это или легко, больно или неощутимо. Если все зависит от силы воли и воображения, то у француженки есть шансы переместиться туда, куда скажут.
Ashley Dervish: Если по правде, Эшли даже не посмотрела на календарь, выходя сегодня утрои из комнаты. Это было бы излишнем, совершенно излишним. Потому как весь замок буквально кричал о том, что сегодня 14 февраля. 1998 года, надо полагать. А значит, настала её очередь изучать трансгрессию меж деревянных обручей в Большом зале. О Дне всех Влюблённых Эш думала лишь поскольку постольку. Потому что в её памяти ещё жив был эпизод, когда на первом курсе она зачем-то отправила валентинку Гилдерою Локхарту, профессору ЗоТС и просто ослепительному стареющему блондину. Вот заче-е-е-е-ем? Что за социальный протест двенадцатилетней девочки? Какие скрытые мотивы подтолкнули её к этому провальному действию? В любом случае, Хельга им судья. Но именно из-за этого инцидента Эш с 14ти лет не слишком утруждала себя подготовкой с дню этого чёртова Валентина. Имя-то какое. Длинное! Итак, её целью был Большой Зал, куда хаффлпаффка проскользнула буквально под носом у министерского чиновника, что в этом году должен был рассказать им о трансгрессии. Перси Уизли. Память безошибочно воспроизвела долговязого, купающегося в осознании собственной важности старосту Гриффиндора, что с непередаваемым апломбом снимает два балла с Хаффлпаффа за то, что мисс Дервиш не успела в гостиную до девяти вечера. Зануда и зазнайка. И министерский пудель, готовый скакать на задних лапках. Очаровательная персона, что уж там. Эш постаралась придать лицу наиболее равнодушное выражение лица и двинулась к высмотренной светлой макушке Хельги Йохансен. Этой её однокурснице, похоже, сама судьба предрекла обучение на факультете барсуков. Дружных и сплочёных барсуков. Особенно жёлто-чёрные сплотились в последнее время, ведь на их факультете серых мантий было едва ли не больше всего. - Доброе утро, Хе, - с улыбкой шепнула хогсмитская девица Йохансен. Почему-то Эш нравилось называть её именно так, в две буквы, - ещё раз доброе утро. И как, ты готова впитывать занудные инструкции перед интересным действом? - хаффлпаффка почему-то была уверена, что скучные инструкции будут обязательно, вот прямо кровь из носу.
Sean Murphy: Какого лешего Мерфи вдруг бросился защищать магглорожденных удивило даже его самого. Членство ОД, несогласие с политикой Темного Лорда, жизнь в немагической части Глазго и количество друзей-«серых» давало ему право возмущаться словами слизеринок до глубины души, но парень обычно предпочитал не влезать во все эти разговоры. Он уже давно понял, что у этого спора не будет конца, хоть ты с пеной у рта кричи о праве всякой твари на существование, на каждое его убеждение найдется контраргумент. Пока девушки вспоминали, что это за крендель перед ними, [а он вообще из нашей школы?] рядом возникло рыжее солнце. -Джинни! Ох как я рад тебя сейчас видеть. – Шон немедленно улыбнулся и встал поближе к красотке. – Видишь ли, мы обсуждаем вопрос «будет ли легче «серым», как выразилась мисс Юэлл, жить при отсутствии мистера Кэрроу». Считаю, мы можем устроить тотализатор и сделать ставки. Однако, меня приятно порадовало, что дочери Салазара в столь чудный праздник думают не о вечерних забавах и гуляниях, а радеют о благополучии простых смертных. – очередная порция конфетти каскадом упала сверху и осела на всех участниках разговора. – В этих сердечках я никогда еще не выглядел столь мужественно. – сарказм рос на сарказме, сегодня Мерфи не впример разговорчивый. Пока юноша отряхивался в Зале появился преподаватель Трансгрессии коим оказался Персиваль Уизли. Для Мерфи это было новостью. – Джинни, ты знала о смене рода деятельности своего брата? Где я был, что не знаю об этом? Остальные не так сильно удивлены. - с Перси Мерфи не был знаком, но в теории знал о нем. Мерлин, да все знают семью Уизли и всех ее членов. Судя по разговорам разного толка у Шона былопредставление об их временном учителекак о дотошном и строгом ботанике. В общем, в Персивале Шон видел себя в будущем и сей образ ему совершенно не импонировал. -У нас будет целый час, чтобы позлить твоего братца, ты же не упустишь такую возможность? – озорно подмигнув гриффиндорке, парень только сейчас осознал, что все еще стоит рядом со слизеринками. Не то, чтобы его это сильно смущало, но вышло мягко говоря неловко. Он ворвался в их разговор, втянул в него подругу, сам с собой побеседовал на отвлеченные темы и сейчас обсуждает всякую ерунду, совершенно не обращая на них внимания. – Прошу прощения, я отвлекся. Ой, тебе поразительно идет вся эта мишура. – неопределенно махнув в воздухе рукой, рейвенкловец засмотрелся на Шанс. – мм, наверно надо сделать как просит учитель и всё-таки встать на эти крестики – так нас легче отстреливать. – сочтя последнюю фразу хорошим предлогом для ухода, Мерфи вопросительно посмотрел на старосту факультета Гриффиндор. - И да .. - Мерфи обернулся на Эстель, он хотел ей сказать нечто не важное, совсем не о магглорожденных или чистокровнных. Простую истину, что, дескать, не стоит всех оценивать по первому взгляду тем паче, что ты староста. А потом подумал, и слова так и не сорвались с его губ. Он не любил выдыхать воздух зря.
Ginny Weasley: Джинни внимательно вслушалась в речь Шона по поводу тем их разговора. Да, момент безусловно был интересным. Ну а что, кроме того, как магглорожденным будет жить при некоторой смене правил, могут обсуждать представители Слизерина? Наверное, разговоры и богатствах родителей и о планах истребления всех неверных им уже порядком надоели. К тому же, сегодня такой день, когда следует удивлять. - Знаешь, Шон, мне кажется, то такая тема заслуживает похвалы. Ну, когда ещё мы станем свидетелями того, что они волнуются за кого-то, кроме себя самих? – вопрос, скорее, был риторическим, нежели требовал ответа от молодого человека, - Оставь, тебе идёт. Все девушки будут твоими! – рыжая одобрительно похлопала Мерфи по плечу, когда тот стал отряхиваться. В этот момент в зале появился представитель из Министерства. Какого же было удивление Джинни, когда она увидела Перси. Однако, уже очень вскоре удивление сменилось раздражением и злобой, появилось желание кинуть в него что-нибудь тяжёлое. Но девушка сдержалась, потому что убивать собственного брата на глазах у почти всего Хогвартса… Ну, жестоко как-то. - Моего брата? Подожди, дай я вспомню… У меня есть брат Рон, Фред, Джордж, Билл, Чарли…- она загибала пальцы, перечисляя членов своего большого семейства, - Хм, кого же я забыла… Ах да, осёл Перси! – девушка без зазрения совести указала пальцем на рыжего волшебника, - Вот этот самый Перси, который променял семью на работу. Точнее, он считает, что это работа… Однако, быть подстилкой у каждого второго – это не работа. Это жалкое волочение собственного существования. Кажется. Уизли высказала всё, что так и не сказала за многие годы. Нет, она конечно неоднократно говорила о том, что Перси – самое слабое звено в их семье, но всё это было слишком мягко, чтобы выразить её настоящее отношение к нему. И вроде бы, он – не чужой человек, но лучше для неё и всей её семьи он был чужим. Не было бы хотя бы так больно. - А я вообще упускала когда-нибудь возможность кого-нибудь позлить? – в голосе Джинни прозвучали нотки обиды, ведь она могла посчитать это полноценным оскорблением, - И да, не называй его моим братом. Это просто какой-то незнакомый мне выпендрёжник из Министерства, - она фыркнула, складывая руки на груди. Нет, это не её брат. Это кто-то, кто отдалённо напоминал его внешним видом, не более того. - А крестики симпатичные… Да, Шон? – Уизли вопросительно уставилась на Мерфи, становясь на отмеченный участок. Вообще, следовало найти хот что-то позитивное во всём этом. Пускай хотя бы бедные крестики будут симпатичными.
Chance Ewell: Светская беседа как-то постепенно заглохла, с появлением новых собеседников (ну, или быть может, растеряла прежний лоск своей наигранной светскости). К появлению Джинни, Шанс отнеслась равнодушно, Шону же обворожительно улыбнулась – зачем вступать с мужчиной в полемику, если у тебя в арсенале и без громких и звучных слов вполне достаточно инструментов. Слова их обоих, слизеринка даже не восприняла всерьез – у нее был воистину железобетонный иммунитет к сарказму. Да и, вдобавок, не самое плохое расположение духа. – Не стоит недооценивать дочерей великого Салазара, – Дружелюбно ответила она рейвенкловцу и шутливо погрозила ему пальчиком. – По поверхности озера не всегда можно понять, что скрывается в его глубине. – Последние слова были произнесены уже не без прежней напускной легкомысленности, а как-то даже задумчиво, словно Шанс сейчас просто рассуждала вслух о высоких материях, причем в компании таких же умудренных жизнью философов. Даже взгляд у девушки, устремленный на Шона, в этот момент посерьезнел, будто бы для убедительности. А потом, выдержав паузу, она спокойно перевела взгляд на стоявшую рядом Уизли. – Иногда мне кажется, что вы, гриффиндорцы, вообще не замечаете ничего, кроме ярлыков. – Замечание было озвучено все с тем же прежним спокойствием. – А потому я бы тоже не рискнула предположить, что вы вообще становитесь свидетелями чего-нибудь интересного. – Закончив свой очень коротенький монолог таким голосом, словно ей было искренне жаль таких несведущих гриффиндорцев, девушка вновь улыбнулась, на сей раз адресуя улыбку Джинни. Но от дельнейших словесных изысканий ее отвлекло появление инструктора по трансгрессии. Все его слова Шанс выслушала с предельно внимательным видом, параллельно умудрившись еще уловить обрывки беседы Шона и Джинни. Этот рыжий Персиваль брат гриффиндорки? Как интересно. Шанс провела рукой по волосам, собрав в ладонь несколько бумажных сердечек, несколько секунд подержала их на раскрытой ладони, а потом сдула, словно адресуя кому-то неведомому мимолетный воздушный поцелуй. – Спасибо, Шон, – Кокетливо улыбнулась она рейвенкловцу еще раз, тряхнув головой, так что на пол с ее волос посыпался целый дождь из сердечек, и добавила. – Удачи с трансгрессией. – После чего лукаво подмигнула Джинни, и вслед за Эстель двинулась к появившимся на полу большого зала крестам. Для себя она облюбовала тот, что был немного левее от выбранного старостой школы. Встав ногами прямо в центр крестика, она выжидающе воззрилась на Перси Уизли, ожидая дальнейших указаний. В конце концов, это ведь было как минимум любопытно.
полная версия страницы